Глава 106

В пятницу Вероника привела свой единственный костюм в порядок, в котором она ходила в рестораны в Москве и поехала на встречу с Хори. Его легко было найти даже среди круглосуточно многолюдного выхода Карасумори. Рост выше ста восьмидесяти и белокожесть отличали его от обычных японцев.

Хори два раза перешел через дорогу, вывел Веронику к переходу и остановился.

- Вот отсюда и начинается знаменитая Намики дори (улица Намики). На прилегающих улицах тоже много клубов. Но эта самая шикарная. Внизу бутики, сущечные, рестораны, а где-то с третьего этажа и до самого верха клубы. Посмотри наверх. Видишь как здание напичкано вывесками с названиями клубов. Как крысиный выводок. Этот бизнес любою эпоху переживет… Может одна пройдешься, вдруг богатого мужика подцепишь - хихикнул Хори.

- На вроде вас, например. А потом мужиками у нас крестьян называют...

- Я знаю. А мы и есть бывшие крестьяне, только теперь в костюме... Да, сейчас здесь настоящих богачей не осталось. Тебе непонятно, конечно, но когда японская экономика процветала здесь было веселее. Особенно мы мужики провинциальные, попадали на работу в министерство или какую-то солидную компанию. По Гинзе пройтись это как у вас в Москве у провинциалов на Красную площадь попасть или в ГУМ.

- Одно дело достопримечательности и магазин, а другое дело в клубе деньги оставить.

- Да ощущение превосходства, ощущение того, что ты богат, даже если это не правда. Но нам молодым так казалось. Мы верили в то, что непременно станем богачами. После отсталости и бедности, начался такой небывалый взлет экономики. У человека возрастает жажда роскоши. Удовлетворение собственного самолюбия. Щегольнуть, подчеркнуть лишний раз, чтобы обратить на себя внимание. Когда из провинции ступаешь в большой мир соблазнов, то кидает из стороны в сторону. У нас так бедно жили, что только приоделись и уже загордились... В общем время такое было. Раньше проще, суммы выделялись в компании на приемы, банкеты. Лучше потратить, чем налоги на прибыль выплачивать. Сэттайхи - значит расходы на прием. Вот «мамам» они и доставались. Правда приходили сюда только самые большие начальники: бучё, качё, сэнму. Кто имел доступ к пользованию статьями на расходы. На собственную зарплату действительно никто не ходил. Если только дураки, богачи спускающие все на азартные игры, на девок. Есть такая категория людей, особенно выросших в бедности. Получая в руки большие деньги у них появляется желание все скупать, тратить куда попало. У кого то эта дурость проходит, у кого то нет. Не только компании и министерства оставляли здесь свои деньги. Разбогатевшие на собственном деле бизнесмены - частники, преуспевающие, разбогатевшие адвокаты, врачи ходили. Раз разбогател, то надо попробовать, вкусить, так сказать, богатой жизни. Ощутить себя успешным и важным. Подчеркнуть финансовую мощь нужно. Кто-то заработал и похвастаться решил. А как же... Прогнувшись на все стороны хочется потратить деньги на что-нибудь дорогое для себя. Эдакое настоящее ощущение шика, после всяких ежедневных унижений, неудач на работе. - с умилением щурил глаза Хори.

- Чем-то похоже на мое желание добиться независимости и покупать все за свой счет, устав от материнский упреков. Сам заработал, сам купил. Вот уж оно мое и никто не отнимет.

- У меня добрая мать была. - добродушно улыбнулся Хори. - Если бы я всегда с ней жить мог... Да, Гинза процветала, нечего и говорить. 4-5 девочек тебя окружат, развлекут и подхвалят и ты уже герой, важнее всех важных... Сейчас и время не то и уровень не тот. «Маме» приходится клиентов как козлов на веревке затягивать. Врушка отменная. Так закрутит, что не отвертишься. Сейчас экономический кризис, везде экономия, некоторые сегодня еле-еле концы с концами сводят. В крупных компаниях тоже все урезали. Для приемов рестораны используют, свои собственные помещения. Да и вообще больше экономят, чем празднуют... Многие иностранцы также как и ты не понимают смысла существования клубов. Это часть нашей культуры. Понимают, что это престижно, когда их туда приглашают, но у них нет такого чувства превосходства, которое нам удается ощутить, побывав в таких заведениях. Я вообще-то тоже ходить сюда больше не собирался. «Мама» привязалась как банный лист. Разговор у нее деловой как всегда. А на самом деле никакого разговора. А придешь, за столик сядешь и попался. Плати по их расценкам. Так что я в общем-то сегодня в последний раз иду, платить все равно нечем. Я ей года два заплатить не могу. А она меня двадцать лет знает. Уверена, что заплачу, что дела наладятся и тащит, всеми способами. Тебе бы научиться так изворачиваться миллионеркой стала бы.

- В ресторан хороший сходить и мы студентами любили. На повышенную стипендию в Славянский базар, а там мужчины за все заплатят. А потом мы от них деру. Но двадцать лет как ритуал поклонения «маме» и ее бизнесу это слишком. Погуляли по молодости и хватит. Как не изворачивайся семья есть, дети. Бизнес развалился. Это болезнь Хори-сан.

- Сегодня ностальгия по молодости. Давай сначала кофейку с пирожными отведаем. Здесь так принято. И они зашли в располагавшуюся на первом этаже одного из зданий престижную в Японии кофейную, которая называлась Cosy Corner (уютный уголок).

- Борьба постоянного соблазна вещей с постоянным отказом себе приводят к срыву и мозг усиленно работает о том как все-таки получить желаемое. Поэтому вы здесь, друг мой, как и двадцать лет назад. - расхохоталась Вероника.

- Что и говорить, признаюсь. Захотел и обманулся…А сколько нас здесь обманывали, деньги драли. Ничего, думаешь, от лишней рюмки не разоришься. А как тут «мама» одного неопытного окрутила. Он тоже из «боэкигайщя». Хорошая между прочим раньше компания была, большая. Они помимо всего объединяли группу всех внешнеторговых фирм в союз и получали членские взносы. Теперь дела их совсем плохи. Часть своих помещений в аренду сдают... Так вот один из менеджеров решил картины русского художника продать. Не знаю, что там за художник. С Дальнего востока, короче. «Мама» как всегда обзванивает клиентов, все отговариваются, что дела плохи. «Вот, говорит президент этой внешнеторговой фирмы, картины художника выставили, но надежды мало» Разве ей можно подобную информацию давать. Она как хищник тут же ухватилась и говорит, что ей как раз хотелось приобрести парочку картин и ее друзьям тоже. Несите, говорит, картины. Обещает выставить в клубе. Президент то понимает, что публика туда не за картинами идет, что если и найдется один желающий, то все равно это мало. Просит ее посетить крошечное помещение, которое они сняли под галерею на первом этаже на Гинзе, где с улицы сразу видно и клиента, как им кажется, зацепить можно. Она пошла с кем-то из клубных, выбрала себе две картины. Возьму, говорит, одну, но мне, говорит подумать надо. И эта нравится и другая. Поставлю дома их рядом и подумаю пару дней, а деньги тогда, когда выберу отдам. А другой клиент вообще ничего не выбрал. Время сейчас наступило такое, что не до картин, кризис, а не бум. Тем более, когда одновременно хозяйка клуба все деньги высасывает. Потом она звонит на следующий день и предлагает прийти все-таки в клуб, якобы она решила какую возьмет и попросила прихватить еще парочку картин. Приходи мол забери деньги и подбрасывает еще одну приманку. Говорит, что пригласила любителя живописи в клуб и человек этот вечером обязательно будет. Хвастается прочими состоятельными клиентами и т. д. Президент в надежде на любителя присылает в клуб одного своего дурака с картинами, ну и сам первый раз с ним пришел. «Мама» оказывается еще колеблется и выставляет на рояле в полумраке две картины. Гости пьянствуют, интереса нет. «А-а, русский художник, ха-ха» Любитель картин пришел по вызову «мамы» в этот вечер, но не заинтересовался. Посоветовал, подумать над продажей, разработать маркетинговый план, а не таскать по клубам и ничего не купил. А этому менеджеру и самому президенту мама говорит, что оставит еще на неделю картины может кто-то клюнет. Менеджеру приходится прийти еще один раз. Берет наконец-то «мама» одну из картин. Но тут-то весь и подвох. За два раза, которые он пришел и провел в ее клубе он оказался ей должен.

- Так он же не пользовался, ни ел ничего.

- А там и не едят. Сел и попал. Там пьют и легкая закуска. А бутылка стоит от 700 долларов и выше. А он и не пил у нее больше рюмки, а президент тот вообще не пьет. Но они же снимали помещение и вывешивали картины, а ее помещение чем хуже. Она им и рекламу сделала и пили, не пили, но стол был накрыт согласно клубного этикета. Не поняли изначально грубого расчета хозяйки клуба, вроде на халяву поболтать зашли. В смысле она же его по делу приглашала, поэтому он и пошел, но переступая порог подобного заведения подумал его счетчик не мотает. Поверил в ее искренние намерения помочь делу. В общем на сумму понесенных ею расходов, которые она ему в счете прислала по почте можно было купить себе еще одну картину.

- То есть он ей еще должен остался. И расплатиться с русским художником не может и «маме» должен и фирма ничего не заработала.

- Да! Ну, как тебе «мама»! Менеджер, говорят, на Намики несколько дней в доску пьяный шатался. Наверное, и ночевал прямо на асфальте. Спивается совсем мужик. Жена у него тоже алкоголичка. Его отец, когда-то приверженец коммунистичекого движения важный пост занимал. Сына своего удачно пристроил. Сына в Советские времена на Украину отправили, там он женился на красивой девушке и начал кутить с ней на пару. Потом в Японию приехали, все пропивали. Теперь времена экономического кризиса, работы у них почти нет. Все коммунистические связи развалились. А работать он никогда и не учился, и не знает, что такое настоящий бизнес. Теперь этот кутила на работу неделю ходит, неделю в запое. Так вот «мама» одурачила. Президент его только из уважения к отцу держит... Хотя и сам как дурак попался. Да вот такие времена у нас настали. А раньше деньги, казалось, полились рекой.

Глава 107

По обеим сторонам улицы шли хостэс. С пышными, только что уложенными прическами, все в основном в кимоно. «Мамы» подъезжали на дорогих машинах. Их парковали специально поджидавшие на улице парковщики. Вечером обычные машины на клубные улицы не заезжали. Припарковаться не давали. Парковщики держали места для своих гостей. После 19:00 здесь начиналась своя ночная жизнь. Клиенты подъезжали на такси.

- Ну, и ничего особенного, кроме того, что в джинсах никого нет. - разглядывала Вероника окрестности. - Все в костюмах, обслуга с бабочками вместо галстука, много кимоно. На вид празднично-костюмно вместо простой ежедневной одежды. Напыщенно, раздуто, видимость дороговизны. Меня заполненная страница из сберкнижки больше успокаивает, чем показной прикид. У нас обычно с таким волнением, прической, разодетые раньше в театр шли. А здесь в клуб, как на представление. Где женщины держат себя часа четыре в рамках приличия, подчеркивая высокий уровень, показывая клиентам, что они умны и недоступны, что только здесь собирается высший свет, чтобы содрать подороже. Ломаются под фальшивую атмосферу давно устаревшей культуры и образа жизни. А клиент будет думать: «Да, как я однако развернулся, сижу во тьме завороженный, весь бабами я окруженный. Успех пришел, и вижу я как гнуться все подле меня».

- Смейтесь, смейтесь. Я верил в то, что делал. Это сейчас стало понятно, а может приелось, восторга не вызывает, азарта нет. В молодости по-другому воспринималось, опыта не было, - с ностальгией в голосе, сощурив глаза, рассуждал Хори. - Я, вообще говоря, здесь целых полгода не был.

Улица Намики была напичкана узкими, стоящими вплотную зданиями. Закончив с кофе, Хори вошел в одно из них. На лифте поднялись на четвертый этаж.

- Нам налево. Направо другой клуб. Говорили, что разорится скоро, но еще держаться как видно. Ну, все переходим на японский.

- Иращщяй масэ (добро пожаловать), - послышалось из глубины и навстречу бойко выбежал худой мужчина маленького роста. - Господин Хори, рады вас видеть.- Низко кланяясь сказал маленький человечек.

- Като-сан, вы все такой же молодой и проворный. В чем секрет.

Като, официант и гардеробщик в одном лице, улыбаясь на комплимент гостя, взял верхнюю одежду и унес вешать. Слева вдоль прохода располагалась барная стойка, за которой готовил закуску и напитки бармэн - мужчина.

- Рады вас видеть Хори-сан, - сказал он из-за стойки и низко поклонился. - Давненько вас не было видно.

- Работа, работа, - отговорился Хори и пошел по проходу внутрь. В помещении стоял полумрак, как и рассказывала Наташа огромная, почти полностью покрывавшая площадь музыкального инструмента над роялем нависала вся переливающаяся люстра. Не смотря на приличную ширину и бесчисленное количество кристалликов она слабо освещала зал. Дородная женщина встала из-за одного из столиков и с улыбкой поплыла навстречу.

- Вот это и есть «мама», самая главная хозяйка, директор заведения. Без ехидства, пожалуйста, - предупредил Хори Веронику.

- А я уж заждалась. - начала «мама» улыбаясь, выплывая навстречу гостям из зала. - Столик ваш как всегда оставила. Пойдемте. Вы с гостьей как я вижу. Русская?

- Русская. Хотел бы вместе с ней работать. Между прочим работает в телевизионной компании.

- Очень приятно, - и «мама» слегка наклонила голову. Вероника молча ответила таким же легким наклоном.

- У меня к вам дело Хори-сан. Но это потом. Сейчас я должна отойти, попозже вернусь. Пока выпейте что-нибудь.

- У меня должна быть еще моя недопитая бутылка виски.

- Разумеется. - ответила «мама» таким голосом как будто ее подозревают в чем-то ей доселе неведанном. - Жду вас и ради вас берегу. «Мама» поднялась и вернулась к прежнему столику.

- Врет она все. Видишь и разговора у нее нет. И бутылки моей тоже давно нет. Сейчас от новой отольют и табличку с моим именем повесят. Однако от самого входа заметила как встречают и обращаются, потом девочки хорошенькие окружали всегда и повышали самолюбие клиента. В туалет сопровождают, при выходе из уборной горячую салфеточку подают. Сразу чувствуешь себя важным и пузатым.

Вероника рассмеялась.

- Особенно если целый день прогибаться на кого-то пришлось, или воевать с партнером, то самолюбие вернуть немаловажно. Однако все равно подобная культура мне непонятна. Неужели ради этой толстухи с отставленным задом мужики собираются.

- Лет двадцать назад она была худенькой как перышко, миленькая такая шалунья. Не пьет, не курит. У нее и сейчас шикарные волосы, гладкая кожа, белые зубки. Она многих сводила с ума. Подразорила не одного из нашего брата. У одного на содержании прожила лет 10, столько же у другого, не говоря о прочих доходах. Теперь уже не то. Да и клуб, я думаю в скорости разорится. Одни старики завсегдатаи, да и те ходят из чувства долга, гири, как я тебе говорил. Красивых женщин нет, новых клиентов нет.

- Да, часть восточной культуры так сказать. Вот интересно жен бросают, детей бросают, а к клубам гири... Удивительная культура. Подчеркнуть свои доходы, публично выбросив деньги на ветер в окружение людей непритязательных. Может подобная культура просто отсталость для тех кто не идет в ногу со временем. У нас люди-игрушки, давно исчезли. Вы своей жене деньги перечисляете?

- У меня сейчас нет денег.

- А в клуб идете. Где же ваше гири по отношению к семье. Можно было бы с детьми поиграть в конце концов. Нет, это не настоящее гири. Вы в хозяйке женщину ищете наивную и заботливую, так здесь все равно, как вы сами говорите, таких нет все фальшивые. Не понимаете или нравится быть обманутыми, ублажать самолюбие. Настоящее гири - действительно прекрасное качество японцев...- оба на некоторое время замолчали.

- Вообще-то здесь красиво. - продолжила Вероника.

- Как в миниатюрном театре. Стены расписаны. Большими поддельными картинами украшены. Все в бархате. Представление разворачивается прямо от входа вполне театрально, вживую, так сказать. Наташи вот только не видно.

- Да вон она. Тебе из-за рояля не видно. Сидит с господином Кавасима. Первостепенный мошенник. Сейчас, правда, у него тоже денег нет. Вот он, кстати, заработав средства, промотал их как дурак. А потом темными делишками занялся лишь бы доход был.

Вероника не стала высматривать Наташу. Она бегло приглядывалась в полумраке к присутствующим с целью разглядеть хостэс и уровень клиентов.

- Молодых хостэс почти нет. Одни старухи или поношенные тетки. Даже в темноте видно. В смысле хорошо, что темно. Испугаться же можно. Вон только две молоденькие, да Наташа. Кому же сюда идти захочется.

- Те что в кимоно, как ты говоришь, «старухи», то же «мамы». У них есть постоянные клиенты. Им молоденькие девочки к столику нужны. Клиент приходит из уважения к своим привычкам и своей хозяйке, девочки это уже ее забота. А насчет хорошеньких ты права, ты здесь самая хорошенькая, но моя гостья. - обрадовался в конце Хори собственному остроумию.

К столику подсела женщина на вид лет 45, густо накрашенная, в бледно голубом костюме, который совсем не подходил к ее пожухлому лицу.

- Иращщяй масэ, Мика дэ годзаимас. (Добро пожаловать. Меня зовут Мика), - представилась она русской гостье.

Принесли именную бутылку Хори и женщина стала готовить напиток.

- Льда как обычно, Хори-сан? - обратилась она как можно заботливее, подчеркнув, что помнит его имя и привычки.

- Мне да. А вот гостья моя не знаю, что захочет.

- Я бы чайку китайского урончя, например, и без льда. У меня слабые гланды. Девушка подозвала Като и попросила чай. Вероника из-за близорукости и темноты усиленно разглядывала уже не молодую хостэс с клубным именем Мика. «Такую на дневную работу уже никто не возьмет, даже уборщицей», - думала она про себя.

- Хори сан, - обратилась она к нему по-русски. - У нее морщин как у моей прабабушки и зубы все прокурены. Ее даже полумрак не спасает, а днем она наверное даже не выходит посмотреть на солнце.

- Я же просил тебя говори по-японски. Только не про морщины и зубы. Ну, поистаскалась, не девочка ведь уже.

- Но жить то на что-то надо. А куда же она теперь. Лицо женщины искушенной и запущенной. Ее лечить нужно, а она в элитном клубе.

- Оставь ее в покое. Я такой в плохое настроение нахамить могу. Она «маме» нужна для определенных целей. Сразу исполнит любое желание клиента. Не в этих «святых» стенах, конечно. Для начала выйдет из здания. Красивые, страшные, сколько у тебя мужиков было. Элементарных правил не понимаешь. Красивые, конечно, предпочтительней. Тогда целый роман разворачивается как «Юки гуни». Сердце разрывается. Не читала небось. На японском почитай, на русском хороших переводов я еще не встречал. Есть между прочим просто раз в год клиенты приходят «маму» навестить. Им все равно какие девки, они по старой дружбе заходят.

Женщина хостэс понимала, что говорят про нее, еще больше смущалась и никак не могла начать разговор с целью развлечь клиента.

- Плохо стало с клиентами? - обратился к ней Хори сам.

- Все от сезона зависит Хори-сан. Сейчас неплохо, но не то что, конечно, раньше было. Фукейки (дефолт) - добавила она с сожалением и с улыбкой открывающей ряд темных верхних зубов.

Мама опять подошла к столику. Кавасима -сан хочет с вами поговорить. Можно ему пересесть за ваш столик.

- Что этому прохвосту нужно? - не скрывая удивился Хори. - В принципе я не против, - добавил он под влиянием тяжелого взгляда увесистой мамы.

- Давненько, давненько не виделись, - во весь рот улыбаясь подошел к столику Кавасима. - А вот Веронику-сан вообще не ожидал здесь увидеть. Ничего понять не могу.

- Я так вот точно ничего понять не могу, - слишком громко для клуба высказалась ошеломленная Наташа.

- Вот я значит какой. Думал незнакомку привел, оказывается все ее знают. Рассказывайте Вероника-сан откуда вы знаете господина Кавасима.

- Он мне адвоката посоветовал, а с Кавасима-сан меня Наташа познакомила. Вот и весь секрет.

Глава 108

Мужчины болтали о бизнесе. Хори жаловался, что совсем разоряется. Его контракт с закупкой щебня в России повис в воздухе. Кавасима предлагал взяться за работу вместе. Девушки только слушали, говорить одновременно было не прилично, встревать в разговор Наташа не могла в таких случаях, а Вероника толком не знала ни одного японца, ни другого и не собиралась встревать. Она сидела и спокойно наблюдала. Наташа как положено хостэс держала спину навытяжку, слегка склонив голову, сложив крестиком руки на одной коленке. Затем Кавасима вернулся с Наташей к своему столику. Народ собирался, но очень медленно. Навстречу каждому бежал один и тот же Като. За ним выходила «мама», этого клиента. Она усаживала за столик и звала кого-нибудь из молодых хостэс. После восьми часов пришел пианист и полчаса все слушали игру на рояле.

- А вы не играете на фортепиано? - спросил Хори. В России чуть ли не все девочки учаться играть и заканчивают музыкальную школу.

В этот момент опять подошла «мама». Ухватив последнюю фразу она продолжила: - Пожалуйста, если вы играете, то вы нас очень выручите. Этот пианист очень хорош, но он бегает играть на остальные полчаса в другое здание. Вечно опаздывает, а получает за полное отработанное время. Я, конечно, понимаю, кому-то хочется спеть, у каждого свои риквесты (пожелания). Но мои-то клиенты ждут и хотят того же самого.

Вероника как всегда покрылась холодным потом от неожиданности.

- Я давно уже не играла...- начала она. А потом на обычном пианино. На рояле мы только зачеты и экзамены сдавали. Я не думаю...

- Вы не думайте, - перебила ее «мама», - Вы попробуйте. У вас каждый день телевизионная работа?

- Нет.

- Вот и прекрасно. Приходите часика в 4-ре, когда сможете. Можете ежедневно и тренируйтесь. Какие у вас планы на завтра?

- У меня? - ошалело переспросила Вероника.

- Ну, вот, а ты еще себе работу хотела найти. - подхватил Хори, заметив что Вероника напугана. - Вот уже и нашла. - Обрадованно закончил он.

- Я буду платить вам 4 тыс йен в час. Это нормально же, правда, - обратилась она к Хори, стараясь найти подтверждение своей честности в его глазах.

- Это правда, не плохо, Вероника-сан. Попробуйте.

- Все договорились. Завтра приходите в 4 часа и тренируйтесь.

«Мама» внезапно встала и поплыла к другому столику.

- Хори-сан вы с ума сошли, - прошипела Вероника. - Я пришла сюда, потому что вы хотели поговорить о работе. Вы эту работу имели в виду.

- Клянусь нет.

- Я не буду работать в клубе. Я вам не шлюха. - разошлась Вероника на японском, позабыв, про все время молча сидящую перед ними хостэс.

- Это же совсем другое. Полчаса играешь, полчаса отдыхаешь. Вечером. Даже если ты устроишься на обычную фирму. Работа в 6 часов заканчивается, ты вполне успеваешь. И денег подкопишь. 4 тыс. иен за 4 часа и 5 раз в неделю.

- Я не в таких местах денег хотела бы подкопить.

- То ты говоришь, что тебе деньги нужны, то начинаешь выбирать. Пианист, а не наряженная пустышка, которая обнадеживает и возвращает к жизни благодаря своей примитивности. Что же ты за упрямая и бестолковая к тому же.

Хори вспомнил наконец-то про хостэс, которая молча сидела перед носом и слушала. Он вежливо попросил ее уйти. Та с радостью удалилась.

- Я хотел тебе между прочим предложить открыть свой собственный клуб. Как ты сама говоришь не с поношенными бабами, а хорошенькими русскими девочками. Ты могла бы посмотреть здесь всю кухню и стала бы разбираться что к чему, стала бы как «мама» директором.

- Ну, это уже вообще перебор. И «клиентов как козлов на веревке затягивать». Я про такой бизнес даже думать не хочу. Девками без меня торгуйте. У нас девочкам образование давали, чтобы они больше возможностей в жизни получали. А у вас при таком развитии техники пытаются удерживать женщин на уровне ручных животных. Я не так жадна к деньгам, что бы воспользоваться подобным бизнесом. У нас подобная культура отсутствовала. Унижать и без того падающее достоинство и уровень образования собственных соотечественников от желания к индивидуальной роскоши... Я вам скорей по башке сейчас тресну от злости, нежели соглашусь на подобное сотрудничество. Лучше ресторан свой открою и людей буду кормить, но шлюхами заниматься не буду.

- Кому нужен твой ресторан. Ты сама превратишься в старуху от своего ресторана быстрее, чем эта хостэс. Русские рестораны как и все русское не пользуются в Японии популярностью.

- А вот девки пользуются.

- Ну, уж, тоже дело не простое, но у меня опыт, я знаю как дело повести. И не дешевый клуб, а не хуже этого на Гинзе открыть хочу.

- Счастливого пути. Я в крайнем случае, соберу средств, запишусь на прием и попрошу дать мне круглосуточный магазин (convenience store) в управление.

- Совсем с ума сошла. Прибыль небольшая, ответственность бешенная, жизнь крысиная.

- Вот и отлично. Зато ни своим, ни чужим телом торговать не надо. Болезни можно избежать.

- Вероника-сан, - начал Хори дружелюбно. - Почему вы не жалеете себя. Вам бы блистать, а вы асфальт укладывать хотите. Да вы знаете, если бы вы не сидели дома со своим изучением японского, а побольше бы завели знакомств, то я уверен, что вам и работать то никогда не пришлось бы. В Москве да, там много красоток, а здесь у вас все в кулаке при желании. У умной женщины мужчина пляшет на ее ладошке.

- Пляшите, все не доплясались.

Снова пришел пианист и полчаса все молча слушали. Когда пианист исчез Хори обратился к Веронике.

- Кстати, я знаю генерального директора франчайзинга самых успешных на сегодняшний день круглосуточных магазинов (convenience store). У них очень сильная маркетинговая система, поэтому они открывают свои магазинчики в самых удачных местах и быстрее всех. Причем это самый влиятельный человек в совете директоров. Могу познакомить. И знаю чем это закончится. Он тебя захочет и не получит. Как мужик богатый хладнокровно отступится. Потому что к нему не хуже тебя сами на шею бросаются. Очень влиятельный, к тому же красавец. У таких голова забита отработанными схемами и стереотипами. В общем работу он тебе не даст. Но если так хочется поупорствовать, пожалуйста, позвоню ему завтра. Сломить подобного нахала тебе не удастся.

- Вот это разговор. Вот и позвоните ему завтра, пожалуйста. - Радостно встрепенулась Вероника, забыв все что слышала до этого.

- А здесь как? Между прочим здесь работала жена дипломата из Российского посольства. Под большим секретом, конечно. Подрабатывала так сказать. И между прочим на пианино она не играла. Сидела как хостэс и полгода разливала мужикам виски и выслушивала пьяные бредни. А разговор зависит от настроения клиента. Он тебя и о нынешнем состоянии в нижнем белье может спросить. И предложить свои услуги, потому что ты хостэс. А ты должна не злиться, а кокетливо рассмеяться. И умными речами остановить пыл в настоящем, при этом оставить надежду на будущее. Вот это хостэс, а не пианист.

- Боже мой какой позор! Как же его звали такого замечательного дипломата, который так «удачно» устроил свою жену.

- Да какая разница по большому счету. Он недавно ушел из дипломатии в бизнес. Ошивается то там, то тут. Заработать хочет, а как не умеет. Здоровый и бестолковый. С ним дела еще хуже идут, поэтому я к нему давно не обращался.

Вероника, потрясённая внезапностями и новостями, совершенно устала.

- Я хочу домой, Хори-сан.

- И я хочу, но она ( имея в виду «маму») меня так быстро не отпустит. Иди, конечно. Я позвоню завтра, когда переговорю с генеральным директором. Смотри не влюбись. А пару месяцев поиграть на шикарном рояле на фоне элитной ночной жизни вполне романтично. Пронаблюдать подобную жизнь за роялем не каждому дано. Одни за это крупные суммы оставляют, другие в конце концов продаются. Стоит подумать.

В коридоре Веронику догнала «мама».

- Подождите, Вероника-сан. Если вы и правда хорошо играете, то я могу платить вам даже больше. Как на счет 5-ти тыс йен. Час оплачиваю полностью. Я имею в виду, даже те полчаса, которые вы будете отдыхать. Да, кстати, вот комната для отдыха. - завела она гостью в маленькую комнату, больше похожую на подсобку. - Здесь вообще-то комната для караоке, но мы мало ею пользуемся. Здесь девочки ждут пока их позовут, когда половина столиков уже занята. Там за занавеской небольшая кладовая. В ней переодеваются. Вы спокойно передохнете. У меня для вас есть шикарные платья. Так завтра в четыре.

- Хорошо я приду в 4 часа потренироваться.

- Вот и славно. Русские девочки все очень хорошие. Вы знаете, я же была в России однажды. Лет 15 назад. Мне очень понравилось... Ленинград... Ах!... Это восхитительно - похвалила хозяйка, считая собеседницу наивной, быстро проговорив один из дежурных текстов, когда не хотят испортить отношений и быстро отделаться от собеседника. - Так до завтра!- Улыбнулась она на прощанье и торопливо уплыла внутрь зала.

продолжение ...