Глава 1

Любили ли вы когда-нибудь свою сестру. Я имею ввиду, любили ли вы свою сестру, как женщину. Хотели бы жениться, иметь детей и сделать для этой женщины все, что вы можете... А я любил и сейчас люблю. Сначала мы жили в одном доме, затем ее семья переехала в дом по соседству. Я был в семье единственным ребенком, она тоже росла без сестер и братьев. Родители наши упорно не хотели общаться, поэтому мы ничего не знали о нашем родстве. В детстве мы играли в одном дворе, но чаще мальчишки отдельно от девчонок. Потом, когда мы подросли, превратились в юношей и девушек мою сестру обсуждали и делили. Высокая, красивая, худая с аппетитными бедрами и грудью. Округлости на худышке смотрелись привлекательно. Я радовался и в тоже время огорчался, потому что нравилась она многим, но шансов поухаживать не было ни у меня, ни у других ребят. Хотя то, что и другим не везет меня успокаивало. А еще позже я узнал, что тоже ей нравился, но было уже поздно, потому что в 17 лет нам объявили, что мы родственники. Отношения стали меняться, потому что сначала мы обрадовались тому, что не одни на этом свете и с сияющими лицами смотрели друг на друга. А потом долго не знали как себя вести, как вместе общаться. Чуть позже, вечно гонимая из дома матерью, теперь уже моя сестра, сняла сначала отдельную квартиру, а затем неожиданно и внезапно для всех выскочила замуж. В 91 году ее муж японец вызвал небывалую сенсацию. Народ распирало любопытство и каждый пытался выспросить друг у друга подробности. Однако никто ничего не знал, так как почти все отвернулись от сестры после того как она ушла из дома и сменила статус зажиточный, на статус бедности и одиночества. Мне удавалось забежать к ней раза два в месяц, но и я ничего не знал. Где и когда состоялась эта свадьба, куда она уехала, все было окутано тайной.

Я возненавидел этого японца. Ну конечно, необходимость, которой всегда не хватает во все времена, эта необходимость в человеке. Оставаться в одиночестве опасно и не нужно. Я все понимал, но легче от этого не становилось. Японец, как хитрый лис вовремя протянул руку помощи. Не я, а он. Помог в момент психологической усталости, а такие поначалу всегда кажутся самыми преданными и теми самыми настоящими, которых мы всю жизнь ищем.

Сестра отдалилась от меня снова, да, что там отдалилась, она исчезла. Я впал в отчаяние, а через некоторое время тоже решил жениться, может обмануться, но ощущать и думать, что меня любят и что я по-настоящему кому-то нужен. Я искал женщину похожую на сестру, искал тот идеал, который видел в ней и не находил. Никто не мог занять в моей душе ее место. Я слишком рано в нее влюбился и слишком поздно узнал о родстве. По истечении нескольких лет мой брак все же состоялся, но в итоге быстро распался...

Боже мой, как долго, как долго я ждал нашей встречи. И кто бы мог подумать, что через восемнадцать лет я ее дождусь и она устав от работы, учебы, от пытающихся то дурачить, то воспользоваться, то «спасти» ее, вдруг все бросит и приедет пожить у меня в Англии. Поймет наконец-то сама, что надо научиться просто жить и вовремя отдыхать. А это действительно не всем и сразу дается понять. Мою сестру всегда куда-то несло, безграничное любопытство не давало ей покоя, забросить хотя бы на время все планы и масштабы не представлялось для нее возможным. Для всех идей, которые извергались, как вулкан в ее голове все равно нужны были преданные партнеры, которых она легко находила в детстве и юности, но в Японии шансы были почти равны нулю.

Бог с ним, я рад, что она все равно еще может мечтать, что жила, некоторое время со мной и ее присутствие вдохновляло и наполняло мою жизнь до отказа. Я был счастлив тем, что дышу с ней одним воздухом, живу одной жизнью и наконец-то, для меня, как для многих мечтавших о ней мальчишках идеальная женщина находилась в досягаемом для меня пространстве. Я знаю все, что было и случилось. Душа моя разрывалась от ее рассказов, но я ни на минуту не сомневался, что она вновь встанет на ноги и построит свою жизнь заново, в худшем случае все равно найдет выход.

Ну а теперь, пожалуй я перейду к этой длинной, длинной истории.

Глава 2

Мы совершенно потерялись в начале девяностых. В 91-м году закончив высшее учебное заведение работы не было. Нужно было искать что-то самому. Однако как, где и куда пойти, мало кто знал и умел. В 92-м мне удалось уехать в Англию, пришлось учиться заново, становиться на ноги, что было не просто, по той самой простой причине, что нас там никто не ждал и не желал. Как и пожалуй в любой другой развитой стране. Чужеродный, неважно бедный ты или богатый, в любом случае если у страны, подмочена репутация и имидж низок, не легко прожить в любом районе престижной в мировом масштабе стране или столице.

Многие в Москве с началом девяностых перестали верить в значимость и необходимость дипломов как таковых. На протяжении советского времени после окончания института большинство отправлялись к новому месту работы в зависимости от распределения. На доске объявлений вывешивалась трудночитаемая таблица с фамилиями выпускников и будущим местом назначения. С крушением советского времени исчезли и таблицы с доски объявлений и само слово распределение. Вуз, который заканчивала Вероника на работу тоже не распределял.

Все, напуганные переменами, пытались найти место еще до защиты дипломных работ, чтобы сразу получив диплом, занять рабочее место. Кто-то, так и не закончив обучение, уехал за границу, кто-то готовился уехать после окончания. Большинство студентов не были москвичами и интуитивно пытались остаться в столице. Даже самым хитрым или умным не хватало самого простого - опыта нового времени и удачи. Поиски и попытки заканчивались пустой тратой времени. Вместо приема на работу везде шли сокращения. Служащие предпенсионного, пенсионного возраста упирались и оборонялись, как могли, стараясь не потерять места. Предприятия простаивали, постепенно разорялись и разваливались воинские части, заводы и фабрики. Начальство растаскивало все, что находилось под их руководством. На всякий случай старались успеть построить особняк или хотя бы дачу, отправляли своих детей за границу, и грабя свою страну, одурачивая своих соотечественников, спонсировали своих детей за границей.

Однако, взамен отсутствия рабочих мест и всеобщего развала, в магазинах появлялось все больше и больше различных товаров. Огромное количество иностранной продукции и товаров как таковых вообще.

Время их полного исчезновения с прилавков, быстро сменялось изобилием. Нужны были только деньги, а вот их как раз не было.

Вероника защитила диплом и уже на следующий день вышла на работу. Она устроилась не по специальности экономиста, а на более приемлемую к этому времени специальность секретарем-референтом, в районе Арбата. Как и многие она считала, что ей не везет, но офис находился в центре Москвы. После долгих поисков и отказов ей стало казаться, что и это удача. К тому же она видела однокурсников с периферии и понимала, что им гораздо труднее. Без жилья и прописки надолго и удобно в столице остаться было куда сложнее. Так же, как не просто было выехать за рубеж и встать на ноги в другой стране, также и в Москве, как и в любой столице, новичкам доставалось больше всех. Даже самим россиянам было не просто зацепиться. Все однокурсницы мечтали выйти замуж за москвича, но времена изменились, и москвичи не торопились с брачной регистрацией.

Глава 3

Через две недели после начала работы, по приглашению руководителя фирмы, где работала Вероника, в Москву прилетело 15 человек японцев. Несколько из них имели непосредственно интерес к бизнесу, большинство же членов группы прибыли за компанию, в качестве туристов. Вероника видела японцев впервые, да еще в таком количестве. Иностранцев становилось в Москве больше, но совсем мало по сравнению с Нью-Йорком или Лондоном. Непривычные люди востока казались все на одно лицо. Вероника разглядывала японцев и пыталась найти хоть какие-нибудь отличия от других азиатских национальностей, которые ей когда-то довелось встретить. И пока все толкались и галдели, она ухватила некоторую разницу. Во-первых, японцы не были похожи на ежедневно пьяных монголов, однокурсников по институту, ни на китайцев, с более грубыми чертами лица, ни на несчастных и мелких на вид вьетнамцев. Все как один, они улыбались довольно крупными по сравнению европейцами белыми зубами, все имели одинаковые волосок к волоску аккуратные стрижки и опрятно одеты. Не просто опрятно, а безукоризненно. Большинство в темно-синих костюмах, как будто только что из салона красоты и химчистки одновременно. К тому же большинство были в очках золотой оправы, которая в зависимости от преломления света сверкала во все стороны. Ничего непонимающей, но окруженной необычно крупными улыбками Веронике стало веселее. Ориентируясь в основном на жесты японцев, она быстро задвигалась. Английский у японцев был совершенно никуда не годный, но что вода не понравилась она сообразила, потому что японцы беспрерывно повторяли:

- Айс, айс. - и бесцеремонно тыркали пальцем в стакан.

Вероника поняла, что нужен лед, но в России не принято было класть в воду лед:

- Зачем еще лед, если и так едва тепло настало, - недоумевала она и бегала то слева направо, то справа налево, пытаясь что-то придумать, хотя думай не думай, льда было взять негде. В конце концов, японцы бизнесмены и туристы уселись за стол, начались переговоры и все замолкли. Говорили только руководители.

Директор Вероники, как и многие начинающие бизнес верил в удачу и называл себя, несмотря почти на полное отсутствие денег, «президентом», согласно того же времени начала девяностых название фирмы выбрал из набора слов Интернэшнл Ассошиэйшн, Пасифик Реджион Корпорейшн и так далее и очень длинно, и все оканчивающееся на нэшнл, эйшн и фик. Как положено президенту имел широкие знакомства, но в бизнесмены вряд ли годился. Даже неопытная, вчерашняя студентка Вероника отчетливо понимала и видела бесполезность происходящего. Согласно времени в России все пытались заняться бизнесом, неважно могут или нет, но появилась надежда и уверенность. Большинство чувствовали себя наконец-то развязанными по рукам и ногам, и что жизнь только теперь начинается. Возникали и исчезали, были модны, так сказать, предприятия среднего и мелкого бизнеса. В России все пытались стать бизнесменами, однако не всем, в конце концов, удавалось. Шагая по улицам Москвы можно было увидеть большое количество табличек с названиями фирм. Судя по ним, время менялось прямо на глазах. Часть обывателей останавливались и любопытно читали вывешенные на улице таблички, а часть, испытывающая чувство стыда быть увиденными и принятыми за провинциалов оглядывали здания вскользь, пытаясь успеть разглядеть, чем оно напичкано. А может быть независимо от стыда или его отсутствия у людей просто была дальнозоркость или близорукость. В любом случае наступило время, когда вывески быстро появлялись, еще быстрее исчезали и заменялись новыми...

Вероника чувствовала, что работает в одной из фирм, которая когда-нибудь закроется по причине собственной бездарности, однако время дарило надежды и пока выручало жизнедеятельность совместного предприятия. Иностранцы устремились в Россию с одной стороны, русские повально стремились к связям с иностранцами с другой стороны. Все чувствовали шанс. Каждый отловленный иностранец был как нить, как часть шелкового пути. Женщины стремились выйти замуж за иностранца, мужчины, за редким исключением, хватались за «большие» дела, верили в настоящее развитие и успех. Те же японцы верили в расширение торговли с Россией и, несмотря на отсутствие мирного договора между двумя странами, пытались наладить бизнес или попросту на чем-нибудь заработать. Наряду с этим, поймав удачную волну времени, среди серьезно настроенных бизнесменов из страны восходящего солнца и иностранцев вообще, а также российских бизнесменов немало оказывалось неудачников, бизнесменов-одиночек, которые разорились в своей собственной стране и надеялись заработать в ближайшем будущем на отсталости России, а также немало было и представителей сомнительного бизнеса.

Глава 4

После того, как закончились переговоры, президент пригласил всех за город на пикник. Русские, окруженные богатой природой, независимо от временного и экономического положения, любили проводить время на природе, получая от этого большое удовольствие. Такое же удовольствие в то время они при возможности пытались дать почувствовать и иностранным гостям.

Японцы не поняли, почему их приглашают в лес, а не в ресторан, однако для них в России много было непривычного, но интересного и кивая головами, произнося «ОК, ОК», они торопливо переместились из офиса в автобус. От Российской фирмы в автобус сели все служащие, которых было всего 8 человек, мужчины и женщины среднего возраста и сам директор. Вероника должна была остаться. Но к директору подошел японец переводчик и шуткой передал пожелание иностранной группы взять одну Веронику вместо всех других.

Директор позвал Веронику и велел ей сесть со всеми в автобус.

Когда автобус остановился, вокруг оказался только лес. Пассажиры стали выходить. Японцы восхищенно произносили «Кирэй, кирэй» (красиво, красиво) и улыбаясь, удовлетворенно кивали головами. Вероника, наблюдая за реакцией иностранцев и довольная тем, что им тоже нравится российская природа, начала помогать в подготовке пикника. Подготовка, как и везде: разложить столы и стулья, помыть поставить на стол овощи, фрукты, напитки. Самое сложное было шашлык. Японцы с любопытством разглядывали приготовление.

- За день до жарки, - объяснял гостям японец переводчик, - один большой кусок мяса разрезают на куски меньшего размера и перемешивают с приправами. На следующий день пропитавшийся шашлык надевают на стальные вертела и жарят на костре.

Для гостей это было похоже на барбекю, однако мясные куски, судя по их эмоциям и жестам, были слишком огромными. Гостей пугало и само количество. Предстояло нанизать на вертела несколько ведер мяса, что в глазах японцев выглядело невероятным.

Поляна, на которой разворачивался пикник, была окружена с трех сторон лесом и одной стороной опоясывалась рекой. Один из японцев заметил лодку и торопливо стал к ней спускаться. Русские занервничали, японцы с улыбкой наблюдали за происходящим. Затем, спустившийся к реке смельчак вдруг громко стал звать: - Вероника-сан, Вероника-сан! - и замахал рукой, приглашая ее к себе. Вероника обернулась на лицо директора. Лицо его так же перекосилось от злости, как и перед отъездом. Девушке пришлось подойти сначала к нему.

- У тебя популярность как я посмотрю, - злобно начал президент. - Хватит все время хихикать и вести себя, как вертихвостка.

Вероника действительно чувствовала себя, слишком необычно, но будучи попросту еще молоденькой и оптимистичной способна была скорее рассмеяться, чем нахмуриться. Однако слово «вертихвостка» её здорово задело. Она сильно изменилась в лице и так впилась глазами в лицо директора, что тело его обмякло в одну секунду.

- Японцы, между прочим, все время улыбаются, одни зубы вместо рта - процедила она, извергающими ненависть глазами.

- Чуть-чуть посерьезнее, слишком импульсов от тебя много. - ответил директор уже гораздо спокойнее, впервые увидев подобное лицо собственного секретаря.

- Понятно. Импульсы уберем. В лодку сесть можно?

- Не можно! И отказать нельзя. Гость ведь! Тоже хорош, откуда я знаю, что он не перевернется на этой лодке.

- Ничего страшного, я стану капитаном, без импульсов! - ответила Вероника свысока, и не оставляя места для реакции на своё остроумие, быстро направилась к реке.

Жарка мяса требовала времени, поэтому остальные японцы тоже начали спускаться к реке. Они много фотографировали девушку и японца перед лодкой, процесс залезания в лодку, затем в самой лодке и Вероника опять попала в центр внимания.

- Ну, прямо кинозвезда! - думала она про себя. - И друг друга перетолкали, и весь процесс отсняли и меня бы, если поближе, в клочья разорвали...

Не понимая, зачем нужно столько фотографий и причин ажиотажа, девушка все же старалась успеть улыбнуться в каждую камеру и никого не обидеть. Наконец-то под общие вопли восторга со стороны гостей лодка начала отплывать от берега. Сначала посудину сильно качало. У Вероники от страха забилось сердце, она представила весь тот стыд, на тот случай, если лодка перевернётся. Тогда как показывают в кино, тушь расплывётся под глазами, шелковое платье прилипнет к телу, на ушах повиснут водоросли и все это перед группой мужчин в 15 человек, непривычной до сих пор японской национальности и безупречной наружности. Думая о позоре, который ее ожидает, девушка продолжала улыбаться, она из всех сил изображала неподдельную радость и с оптимизмом смотрела на японского «капитана» с веслом.

Чем дальше лодка отплывала от берега, тем меньше раскачивалась. Японец довольно быстро освоился и начал ловко управлять судном. Из-за языкового барьера и нервного напряжения оба начали хохотать. Затем Вероника обратила внимание на то, как красиво и живописно вокруг. Река обрамлялась густой зеленью и чем дальше молодые люди заплывали, тем гуще она становилась. Под давлением зелени казалось, что река все больше сужалась. Вероника любовалась и думала, что не была на природе, бог знает сколько времени. Понемногу атмосфера сменилась на романтическую, скорее похожую на свидание и вспомнив, что в отличие от японца она на работе, молодая девушка по-английски попросила партнера вернуться. Побоявшись быть не понятой, Вероника проговаривала отчетливо каждое слово и добавляла жесты. Японец весь расплылся в белозубой улыбке, сказал всего-навсего «ОК» и стал грести обратно к берегу.

Глава 5

Вкусный запах свежезажаренного, пахнущего пряностями шашлыка успел распространиться повсюду. Приглашенные с нетерпением ждали приглашения сесть. Однако пока Вероника поднималась от берега к столу, места были уже заняты. Русские уселись на одной стороне, оставшуюся часть заняли японцы, осталась только противоположная сторона. Слева от девушки сел японец, который был с ней в лодке, справа сел толстяк, похожий на бочку телом и на жабу лицом. Веронике хотелось пересесть, но пересесть можно было только на траву. Пришлось молча продолжать улыбаться белоснежной улыбкой.

Все изрядно проголодались, поэтому после тоста, быстро выпив шампанского, гости рьяно принялись за еду. Постепенно свойственная русским любовь к тостам, изрядно напоила иностранных гостей. Японцы разгулялись. В отличие от русских они не стеснялись, выходили по одному, вставали перед столом, показывали фокусы, пели песни и опять бесконечно фотографировали. Атмосфера походила больше на миниконцерт с алкогольными напитками на природе. В лесу провели 3 часа, однако пролетели они, как один миг. Японцы были порядком пьяные и веселые, русские выглядели усталыми и напряженными. Теперь президент приглашал всех в ресторан. Вероника не понимала зачем нужен ресторан. Истратив порядком энергии и под впечатлением от стремительно пролетевших перед глазами новых, непривычных событий она чувствовала сильную головную боль и огромное желание бежать куда глаза глядят. Остатки пикника собрали быстрее, чем все готовили и раскладывали, гости гуськом садились в автобус и тут же засыпали на сиденьях.

Веронику тоже надеялась заснуть, но ее поджидал новый сюрприз. Перед входом в автобус переводчик японец пропустил ее впереди себя и ошарашил словами:

- Я так заметил, что я тебе понравился, - сказал он по-русски.

- Ты что дурак что-ли! - ответила ему Вероника и испуганно села в автобус на предпоследнее место к окну, в надежде, что из русских ее никто не услышал и теперь еще и никто не заметит.

Переводчик остолбенел от такого ответа и пропустил сначала бочковатого толстяка с жабьим лицом, а затем сам сел в автобус.

Веронике ужасно хотелось домой. Но рядом с ней бесцеремонно уселся бочковатый толстяк, а за ним на заднее сиденье сел переводчик, который своими нелепыми и внезапными словами не на шутку испугал ее. Автобус, слегка покачиваясь, тронулся с места. Вероника сзади услышала обращенный к ней голос переводчика:

- Извини за то, что я сказал... Я просто заговорить с тобой хотел, а как не знал. Глупо получилось... Японцы тебя окружили, как куклу. Всем можно, а мне нельзя, у меня работа. Ну, как назло все, в общем. Я весь издергался. Меня Нобуаки зовут. Я нормальный.

- Ххаа - Выдохнула Вероника. - Ошарашил, так ошарашил. Если бы еще и не видел никто, я бы и по башке шлепнула в пылу эмоций. Это я только на вид хрупкая. Ничего страшного, конечно, но очень непривычно. Так ко мне еще никто не обращался. Давай спишем на языковой барьер и забудем побыстрей. У меня и голова к тому же ужасно болит, основательно разозлиться все равно сил нет.

- У меня есть таблетки от головной боли. Выпей! Точно пройдет. Это японское лекарство, а значит самое лучшее. У нас вообще все самое лучшее, так что не переживай.

Вероника взяла таблетки. По внешнему виду Нобуаки она чувствовала в нем своего сверстника. Вероника была слишком худенькой девушкой для своего высокого роста. Нобуаки был выше ее на полголовы, красивого спортивного телосложения, безукоризненно одет и волосок к волоску причесан. Необычно крупный для японца выглядел, как говорится, очень солидно, одно только нарушало его безукоризненный имидж. Это русский язык с характерным акцентом, который у японца звучал как лепет малолетнего ребенка. Человек взрослый, а голос детский. Гораздо позже Вероника поняла, что по-русски японцы разговаривают как дети и нередко пользуются этим для достижения своих целей, но сейчас, как и любого новичка детский голос ее подкупил и вызвал жалость. Особенно сейчас, когда Нобуаки говорил с заднего сиденья и Вероника не видела его лица, она чувствовала в нем из-за акцента одного из одноклассников двоечников, с которыми ей порой приходилось заниматься после уроков подтягивая их по разным предметам. Они были такими же одинакового с ней возраста и внешности и бестолковые внутри.

Глава 6

Выпив лекарство от головной боли, девушка успокоилась.

- У тебя согласно имиджу о японцах и соответственно как у настоящего японца, все есть, - заключила она. - Или, скажем, есть все что хочешь. Даже лекарство под рукой.

- Ха-ха-ха, - засмеялся теперь Нобуаки.

Бочковатый толстяк вдруг обратился к переводчику и прервал разговор.

- Он хочет, - начал Нобуаки, подразумевая толстяка, - чтобы ты показала ему ночную Москву.

- А он не выдохнется.

- Что это значит выдохнется, - переспросил Нобуаки.

- Это значит, не умрет? Мы едем в ресторан, опять будем есть и пить. И только сейчас тоже закончили есть и пить. И после этого ему Москвы еще ночной хочется ?

Нобуаки перевел что-то толстяку и опять обратился к Веронике.

- Он говорит, что достаточно прокатиться немного на такси и посмотреть город, не вылезая из машины. А потом он тебя за это хорошенько угостит в ресторане.

- Каков добряк, однако. А я можно подумать голодна как волк. В мои планы входит доехать до Москвы, сбежать как-нибудь из автобуса и не заходить в ресторан. На еду смотреть противно. Мало того, что объелись, вокруг происходит черти что. Все новое, все впервые, ничего непонятно. В общем странное у него предложение. Скажи ему, что я домой хочу.

- Ха-ха-ха, - рассмеялся Нобуаки, - Ты честно не хочешь поехать с ним?

- Если совсем честно, то еще немного, и я опять разозлюсь, - обиделась Вероника, не понимая, почему над ней слишком откровенно рассмеялся японец и откуда такая навязчивость. - Если на то пошло, в автобусе дурацкие разговоры вести не входит в мои обязанности и я вам не гид. Могу и поспать, если захочу.

- Извини. Ты видимо все-таки не понимаешь, что толстяк имеет в виду.

- Не понимаю я, что я не понимаю и зачем я понимать должна?! - начала девушка заводиться.

- Толстяк хочет, в конце концов, пригласить тебя к себе в номер. Теперь понимаешь.

- Теперь понимаю... Не понимаю только, кто дал тебе право меня оскорблять. Я вообще человек сегодня или вещь. Как придурки вокруг крутитесь. Или у японцев так принято с женщинами обращаться.

- Это не я, это он. Я просто перевёл то, что он сказал.

- Не просто ты перевел, а за деньги. Тебе за это платят. И был бы ты умный, не стал бы мне такую гадость переводить. Перевести можно было как угодно, а ты еще и сам наиграться решил, - и Вероника с целью оборвать разговор решительно повернулась к окну. Она слышала, как через некоторое время Нобуаки пересел с места за толстяком на место за ней, и почувствовала его дыхание у себя на уровне затылка.

- Ну, извини, ну, дурак он и я тоже. Не обращай внимания. Хочешь, я тебе песни петь буду.　Вот, ты эту песню знаешь? - и японец напел одну из песен «Наутилуса Помпилиуса».

- Эти песни вся Россия знает, - удивилась глупому вопросу Вероника. - Хотя　полностью слов песни я, пожалуй, не помню, кроме припева, - добавила она по привычке пунктуальности.

- А я все наизусть выучил. - Хвастливо заявил Нобуаки. Приблизив лицо сзади к промежутку между окном и сиденьем Вероники, он стал петь ей песни Наутилуса. Петь у Нобуаки получалось довольно душевно. Он хорошо знал слова и старательно их выговаривал с акцентом 4-х годовалого ребенка.

Слушая любимые песни вперемешку с детским лепетом, девушка понемногу оттаивала. Нобуаки душевно пел до самой Москвы, пьяный толстяк заснул, головная боль совсем прошла. Когда автобус остановился, Вероника, погрузившись в атмосферу романтики, окончательно успокоилась.

Глава 7

Японцы посетовали через переводчика, что пропахли дымом и хотели бы переодеться. Автобус заехал, сначала в гостиницу. В холле толстяк стал покупать украшения и все, что казалось на его взгляд подходящим на прилавках в вестибюле гостиницы. Затем навешивал купленное на Веронику как на ёлку. Девушка, как обычно, сначала посмотрела на реакцию директора, а затем на реакцию переводчика. Лицо директора кипело от злости, лицо Нобуаки светилось счастьем и говорило, бери, пока дают. Наконец, остановились перед рестораном «Арагви» в центре Москвы. Все веселые и бодрые стали вылезать из автобуса.

- Поразительно! - не переставала удивляться Вероника, глядя на японцев. - Как будто совсем не устали, как будто день только что начался. Все, как только что из бани и выпивка им врачами прописана. И не перекосило, ничем и не помяло, учитывая, что половина чуть ли не пенсионеры.

Девушка подошла к директору и попросила плачущим голосом: - Юрий Михайлович, мне же в ресторан можно не ходить. Отпустите меня домой.

- Я тоже через час уйти хочу, подвезу на машине. - отрезал директор. - Потерпи, и сними с себя все это барахло, которое на тебя навешали.

- А мне нравится. - тут же оживилась Вероника. - Вся блескучая.

- Барахло! - продолжила Ника бубнить себе под нос, подходя вместе с японцами к ресторану. - Банкеты твои барахло. Кормит, поит, а по-настоящему ни одного договора заключить не может. И сам не знает как себя вести и других упрекает. Сверкала и буду сверкать! - гордо завершила свою мысль Вероника и хмуро вошла в банкетный зал.

Не замечая, она продолжала хмуриться сидя за столом, одновременно продолжая наблюдать за возбужденными японцами со стороны.

В помещении ресторана стояла духота, для такого количества людей арендованного помещения не хватало, гости двигались осторожно, пытаясь не задеть друг друга. К тому же каждый с кем-то и о чем-то говорил, гул нарастал и казалось, что все говорят одновременно. Окончательно устав от непонятного японского, японско-английского и русско-английского, Вероника чувствовала себя совершенно изнуренной, ей стало казаться, что это не банкет и не пьянка, а пытка и этой пытке не будет конца и ей уже никогда не оторваться от стула, на котором она сидела. Она даже стала пытаться ерзать или выходить в туалет, чтобы проверить, что действительно не прилипла к месту. Из-за того, что пришлось целый день улыбаться, ужасно ныли скулы. Рядом сел все тот же толстяк, который нарядил ее, как новогоднюю елку и скупил все подходящее на его взгляд в холле гостиницы. Теперь он пытался ухаживать за столом. Он периодически хватался за бутылку вина и поднося ее к бокалу Вероники, удивленно охал, извиняясь, как будто не видел, что вино не выпито и ставил бутылку обратно на стол. Он пытался сказать что-нибудь на английском, но Вероника делала вид, что в таком шуме она его не слышит. Если она шла в туалет, толстяк шёл за ней. Через некоторое время к ней подошел Нобуаки.

- Ты по-моему совсем устала. - начал он. - Давай я тебе такси поймаю и ты убежишь. Твоему начальству я скажу, что тебе плохо стало. Иди сейчас как будто опять в туалет, потом выйди незаметно на улицу и жди меня. А я сделаю так, чтобы бочковатый за тобой не пошел.

Вероника пошла в направлении туалета, боясь обернуться и увидеть, что кто-нибудь опять привязался. Затем через пару минут из туалета она вышла на улицу. «Хвоста» не было.

Еще через несколько минут вышел Нобуаки.

- Все! Считай, что все закончилось. Твой президент говорит, что он тоже возвращается. Сказал, чтобы ты в его машину села.

- Ах, ну, если президент сказал! - Расстроилась Вероника и последовала за Нобуаки к машине директора.

- Слушай, если тебе японцы еще не совсем противны, может свой номер телефона дашь. - осторожно попросил Нобуаки.

- Написать не на чем. Нет, ну правда. Я вещи оставила на работе, у меня ничего с собой нет. Даже ключи от дома в сумке, которая в офисе осталась.

- Ничего. У меня ручка есть и мои визитки. Еще я у того толстяка успел деньги тебе на такси заполучить. Поэтому ты домой на машине президента вернешься, а на эти деньги купи себе, что захочется.

- Ну, ты даёшь! Я же у тебя денег не просила. Вот это переводчик! И перевел, что хотел и меня подставил!

- Наивная ты девушка, просто прелесть! И где ты была до сегодняшнего дня. Люди обычно за такую сумму себя вежливо ведут. Поэтому, как у вас говорят, бери, пока дают. И Нобуаки осторожно вынул из-за пазухи толстую пачку денег.

Вероника, чуть не взвизгнула, увидев внушительной толщины денежный брикет:

- Да, ты, что! Совсем рехнулся! До Чукотки меня довезти обещал?

- Да, ладно тебе, бери скорей. Мне надо быстрее в ресторан возвращаться, японцы еще долго пьянствовать будут. Пиши, пожалуйста, препожалуйста телефон и я побежал, - и он протянул ручку и пачку денег в форме кирпича. Девушка вытащила денежную купюру и написала на ней свой телефон.

- Кирпичик ты найдешь на кого и что потратить. А от меня спасибо за организацию побега. - протянула Вероника купюру обратно и села в машину. - Да, - уже держась за ручку двери, добавила она - если по поводу новых проверок и авантюр, то лучше не звони. У меня кругозор узкий и все делится только на хорошо и плохо. Я все равно не пойму, только устану. - и девушка окончательно захлопнула дверь.

В машине водитель как всегда спросил :

- Здорово повеселились?

- Ага, - также как и всегда ответила она. Затем согнув ноги в коленях, легла на заднем сиденье и закрыла глаза.

Вероника продолжала лежать на боку до прихода директора. Водитель ничего больше не спрашивал. Он вообще больше одного вопроса никогда не спрашивал. Поэтому с ним всегда было спокойно и уютно. Наконец-то директор, он же президент появился и сел в машину. По дороге он подводил итоги дня, высказывал Веронике, все накопившееся за целый день недовольство, напоминая комсорга на комсомольском собрании, но Вероника так устала, что не реагировала и не вслушивалась в болтовню. Сначала, конечно, отвезли директора. Когда подъехали к его дому Вероника спросила:

- Юрий Михайлович. Завтра можно опоздать?

- Если на час, то можно. - ответил он.

- Жаль. Я так быстро не нацепляю все подарки. Новогодней елкой хочу быть в июне, а с вами никакого романтизма.

Директор резко дернул ручку, затем злобно захлопнул дверцу машины.

продолжение ...