Глава 56

Уменьшение семейного дохода стало ощутимо в Токио из-за неизвестного Веронике долга. Долг выплачивал муж и о нём Вероника знала только то, что он существует, но не знала за что. В Москве эта сумма жить не мешала. Теперь прилично съедала бюджет. Складывая сумму долга с текущей квартплатой, она понимала, что можно было бы купить собственное жилье или снять в хорошем районе более цивилизованную квартиру. Во время проживания в Москве, компания, в которой работал Нобуаки, часть денег перечисляла на отдельный счет в Японии, с которого отец Нобуаки перечислял сумму долга непосредственно по адресу. Теперь Вероника делала это сама. Восемьсот долларов, ежемесячную сумму долга, она отдавала отцу мужа, после того как зарплата поступала на счет, затем сама платила за квартиру, коммунальные услуги, на еду уходило не меньше 600 долларов и от 3-х с половиной тысяч дохода оставалось немного. Когда Вероника пыталась узнать подробности долга, то ей никто ничего подробно объяснять не хотел, все прятали глаза и она вновь почувствовала какую-то тайну.

Вероника, не смотря на все переживания, вернулась в Японию с целью справиться с климатом, освоить язык, найти работу. Благосостояние, безопасность, чистота, внешние удобства, отсутствие криминала. Пусть не полное отсутствие, однако сообщения о происшествиях не давили на психику так как на родине. Устроенный быт, комфорт, независимо от бюджета, обеспеченная старость, высококачественное медицинское обслуживание. Все это успокаивало, стимулировало жить, рожать и работать. Пенсионеры, которые составляли основную массу всевозможных туристических групп, и вообще любых групп, в качестве зрителей, посетителей, успокаивали взгляд. Более высокий уровень жизни, все это подталкивало влиться в продвинутое общество. Постепенно Вероника с головой ушла в учебу, тратила большую часть времени на занятия, чтение, изучение всевозможной информации, частенько засиживалась до утра. Устав от сидения за учебниками, Вероника убегала в магазины и выбирала мебель, которая вдохновляла бы ее больше матраса на искусном соломенном напольном покрытии.

Через месяц она выбрала гарнитур, который на самом деле подходил для хорошей гостиной, но никак для бедного японского жилища, которое они снимали. Денег от продажи машины вполне хватало на покупку, однако размеры едва вписывались в площадь. Стол со стульями должен был занять всю комнату целиком, но Вероника не хотела отказываться от своего выбора. Потом она подобрала две кровати. Из-за отсутствия площади их пришлось поставить вместе. Таким образом вторая комната тоже совсем теряла пространство, но учитывая, что они с мужем не маленькие японцы на этом и остановилась.

Доставку Вероника заказала на выходные, чтобы муж был дома. Грузчики, которые выгружали и заносили мебель в квартиру откровенно удивлялись. Мебель была слишком шикарна для такого простого жилья и не для японского стиля с мягким напольным покрытием. Нобуаки все время разгрузки, выставляя грудь вперед и без того выступавший живот, врал грузчикам, что скоро переедет в большой дом, а мебель нужна ему уже сейчас.

Вероника совершенно не чувствовала никакого стеснения или повода для объяснения своих действий. Она наоборот была безумно рада тому, что спать теперь можно будет на кровати и есть за шикарным резным столом, свешивая ноги со стула, а не ломая сухожилия. Для нее только такой способ был нормальным и японского стиля хватало по горло, от экзотики ломили колени и болела спина. Оставалась еще ванна в японском стиле, короткая и глубокая, в которой приходилось сидеть коленками к груди и совместная кухня с коридором, что тоже было неудобно, кроме обувания ботинок. Обуваясь, можно было опереться на разделочный стол небольшого кухонного гарнитура. Одним словом, добротный и шикарный вид своей мебели молодую женщину не удивлял, а облегчал жалкое существование. Кровати были с подсветкой, что тоже радовало. Из-за поставленной мебели стало совсем тесно. Пройти через комнату на балкон можно было обойдя большой стол и стул. Чтобы встать с кровати и выйти к столу нужно было пройти через узенький проем между кроватью и стенкой.

Не смотря на это: «Продвинулась! - Посчитала про себя Вероника. - Есть на чем сидеть и на чем спать. Действительно, как белые люди!»

Нобуаки осторожно попросил ее не говорить родителям про мебель.

- Но, почему? - совершенно ничего не понимая, спросила Вероника.

- Ну, они дураки, они нас не поймут.

- Опять дураки... Тогда ты им объясни, что я так воспитана. И ломать руки и ноги после того, когда выросла и мой организм сформирован не собираюсь. У меня есть свое воспитание и свои привычки. Причем вполне приличные. Отказываться от хорошего, потому что кто-то дурак не вижу смысла. Неужели они имея такое количество всевозможных удобств, разнообразие техники, изобилие прочего барахла, которого мои родители даже в глаза не видели не могут понять, что есть также разнообразие культур, обычаев... я не знаю, всего чего угодно. Их рост до метра 50 не доходит и я 175. Мне нужна мебель согласно моего роста. И вообще, мы что-нибудь прятали от моих родителей, в тебя в чем-то упрекали, все верили всему вранью, которое ты нес и в рот тебе смотрели, чтобы ты не сделал.

Нобуаки как всегда молчал. Вероника думала, что он все понимает, и молчит, потому что она права.

- Как здесь вообще можно что-либо прятать. Если только в шкафу. Может мне туда убирать всю мебель, когда родители будут приходить? Одна комната 12 метров, вторая 12 метров, третье помещение включая ванну, кухню, туалет, коридор тоже метров 10-11 и все комнаты разделены бумажными раздвижными дверьми.

- Ты просто закрой фусума, ведущую в комнату, и не пускай.- пожал плечами Нобуаки, как будто нет ничего проще.

- Не пускать? Или я ничего не понимаю, или ты с ума сошел. Держала двери всегда открытыми, а теперь, потому что ты считаешь, что твои родители дураки, должна удерживать их в прихожей, которой по сути нет. К тому же родители всегда автоматически разуваются и проходят в комнату без приглашения. Теперь же я как Эйфелева башня, должна буду закрыть им проход, потому что купила стол со стулом?... Ты правда университет закончил? У нас уровень начальной школы выше уровня твоего университета.

Вероника взбесилась на доводы мужа и от собственного полного непонимания, стрелой вылетела из квартиры и три часа бродила по улицам пока не успокоилась.

Глава 57

По воскресеньям вся семья мужа ходила в церковь, которая находилась в нескольких минутах от дома. Вероника в первый раз пошла из вежливости, с целью познакомиться с кругом общения семьи. Ходить же в церковь молиться, вступать в группу христиан - протестантов она не собиралась. Родители сообщили, что церковным собранием установлен ежемесячный взнос Нобуаки на церковные нужды, и что это составит 150 долларов. Вероника разозлившись на то, что семейными деньгами распоряжаются все кому угодно, принципиально отказалась ходить в церковь. Родители изображали непонимание недовольства невестки и продолжали пропагандировать вступление. Они пользовались в основном временем при совместных ужинах или обедах. Вероника в отместку стала избегать совместных трапез. Перед тем как пойти в церковь, они звонили по телефону и предупреждали, что бы она поторопилась одеться, так как они выходят, чтобы за ней зайти. Потом звонили в дверь. Затем совершенно открыто стали настаивать на членстве с ее стороны. Недостаточное понимание языка играло в пользу родителей мужа, но они не знали, что Вероника с детства принуждаемая то матерью, то школьными учителями не выносила ни малейшего давления. Почувствовав необоснованную назойливость, отказавшись от мужа как от переводчика, она сама знакомыми словами, эмоциями и жестами объяснила родителям свой образ мыслей, отрезав, таким образом, все их дальнейшие надежды. Те со своей стороны стали игнорировать невестку и перестали приглашать к себе. Вероника же только обрадовалась, потому что ее наконец-то оставили в покое. В гости до этого времени она ходила из вежливости, а не потому что очень хотела, поэтому была вполне довольна. Нобуаки как малый ребенок не мог оторваться от материной юбки и продолжал бегать то туда, то сюда. Вероника не понимала, почему муж так ругая своего отца, обзывая глупым и малограмотным, покорно идет за ним в церковь и соглашается платить навязанные ему взносы, и вообще обзывая и унижая перед женой родителей, поступает в конце концов согласно родительского решения. Она поняла, что за этим опять что-то кроется, но не находила никакой зацепки. Что касалось самого поведения японцев в церкви, то здесь она тоже столкнулась с непривычными манерами и поведением. Японцы перед богослужением и после окружали русскую гостью. Многие просили вместе сфотографироваться, подносили свою руку к ее руке для сравнения. И с визгом отходили в сторону произнося «щирой!», что означало «белая». Вероника была для них очень белокожей, но такого ажиотажа она не ожидала. Она даже не подозревала о таких проблемах японцев. Потом она все чаще слышала в свой адрес восхищенные возгласы по поводу прямых, длинных ног, высокого роста, мягких волос, тонкой кожи, хорошего размера головы. Они сравнивали то глаза, то нос, то дергали себя за веко и тому подобное. Посетив несколько раз церковь из уважения к своим родственникам, ей казалось, что там собрались японцы, которые страдая глубоким комплексом, не имея возможности исправить национальную принадлежность и недостатки физических данных конституции, хотя бы верой хотят походить на европейцев, поэтому и выбрали христианство, как соединительную нить с недосягаемым миром. Объединившись в церкви эти люди надеялись на встречу или каким-то образом приблизиться к белым иностранцами. Постепенно понимая это, и глядя как муж перед друзьями и членами церкви восхищается ею как породистой скаковой лошадью, Вероника стала падать духом, подозревая, что он женился на ней не по любви, в чем она была абсолютно уверена раньше.

Несмотря на всевозможные разочарования Вероника пыталась делать то, что хотела и искала то, что ее интересовало. Еще зимой, услышав по радио японские народные песни, она почувствовала какую-то родственную связь с русскими народными и взяла в доме культуры список всех групп, разучивающих народный фольклор в ее районе. Ближайшая группа собиралась, то в доме культуры, расположенном на параллельной улице, или дома у преподавателя по субботам и воскресеньям. Вероника пару раз сходила посмотреть на занятия, и ощутив себя вполне по-домашнему, записалась на обучение пению и щямисэну ( трехструнному музыкальному инструменту). Члены кружка были в основном люди старше пятидесяти или пенсионного возраста. Среди них Вероника чувствовала себя очень уютно, потому что пожилые люди не завидовали, не горячились, спокойно расположившись вокруг стола, занимались любимым делом. От них исходило спокойствие, внутренняя доброта и честность. Члены кружка не только с радостью приняли Веронику, но и очень заботливо к ней относились. Это были деликатные люди и находиться с ними было приятно. Попивая горячий зеленый чай со всевозможными сладостями, каждый по очереди пел по 2-3 куплета выбранной для себя песни. Затем преподаватель разбирая каждое слово куплета в отдельности, давал объяснения как нужно петь, чтобы было красиво и правильно. Японские народные песни спеть правильно оказалось не просто и только хорошего голоса и слуха оказалось не достаточно. Это была целая наука и Веронике нравилось в ней копаться и вникать.

- Чем дохнуть от зависти или собственных комплексов как у вас в церкви и твоей семье заведено, самоутверждаться перед соседом показухой, скрывать недостатки, тем самым еще более выставляя их напоказ, возиться в словах гораздо приятнее, - сказала она мужу и отрезала все обсуждения на эту тему.

Дорогих взносов не требовалось, у каждого из членов кружка было что-то лишнее и они с охотой отдавали Веронике то сборник песен, то кимоно для выступления с различными принадлежностями к нему, то просто карандаши и тетрадки. По возрасту Вероника была для них ребенком. Никто не сравнивал цвет кожи, длину ног, качество волос. Одним словом здесь ее принимали по-домашнему (за нормальную, обычную) и не тратя ни одного нерва, а наоборот восполняя свой эмоциональный пробел, она уходила в воскресенье в обед на занятия кружка, а Нобуаки с утра с родителями, братом и бабушкой на молебен в церковь. Первое время во время занятий японской народной песней в краску девушку водили откровенные высказывания и шутки стариков. Все они были с эротическим уклоном.

- Смотри-ка писун видно. - тыркнула как то пальцем на слегка расстегнутую ширинку соседа самая бойкая женщина.

- Подумаешь, лукавый выскочил. - ухмыльнулся владелец расстегнувшихся штанов и старательно стал запихивать лукавого обратно. И все добродушно смеялись. Такие простоватые высказывания сбивали с толку. Были шутки и похлеще, однако привыкнув, Вероника поняла, что шутки шаловливые и подходить к ним надо с японским менталитетом, тогда действительно смешно. Современная европейская одежда на пенсионерах меняла внешний облик, но не меняла устаревший менталитет. Как собственно говоря у большей части населения острова.

Глава 58

С началом лета наступил период муссонных дождей. Из-за дождей жары не было, скорее было даже прохладно, но постоянная сырость утомляла и портила настроение. Белье можно было высушить за счет кратковременного, сильно палящего солнца в перерыве между дождями. Квартиру же приходилось спасать от плесени. Ванна и туалет, промежутки между окнами без тщательного ухода покрывались серо-черными пятнами. Все приходилось просушивать и проветривать в короткие часы ясной погоды. Иначе и одежде, и постели с матрасами и одеялами грозило отсыреть. Чем новее и прочнее была постройка тем в ней было суше и меньше чувствовались, что холод, что жара, что муссоны. Дом, в котором жила Вероника являлся малоквартирным, соответственно стены в нем были тоньше. Конструкция более облегченная и более подверженная климатическим изменениям. Зимой помещение быстро застывало, летом плохо охлаждалось и теперь в июне мгновенно пропитывалось сыростью.

С началом муссонных дождей самочувствие Вероники день ото дня ухудшалось. К концу месяца ей стало казаться, что она по-настоящему умирает. Просыпаясь утром, Вероника чувствовала себя обессиленной и решила, что это от климата. Она продолжала штудировать учебники, но теперь почти все время лежа в кровати. В библиотеке она взяла детскую книжку «Том Сойер», пыталась читать и переводить с японского языка. Потом по сто раз прописывала в прописях иероглифы, чтобы запомнить, как и раньше продолжала изучение по учебникам. Однако учебники казались ей теперь ужасно скучными, потому что в детской книге она нашла гораздо больше общеупотребляемых и популярных фраз и выражений. Особенно много веселых. На Том Сойере учиться японскому было интересней.

На свое самочувствие Вероника не могла не обращать внимания, так как становилось хуже. В конце концов она решила пойти к врачу. Оказалось, что умереть не придется, а переродиться возможно. Шел второй месяц беременности. Вероника поняв причину своей слабости, психологически стало легче, но самочувствие ухудшалось день ото дня. Только к пятому месяцу ей стало легче, но появилась другая причина из-за которой она переживала, Вероника стала стремительно поправляться. В начале марта, почувствовав приближение родов она никому ничего не сказав, одна пошла в больницу. В больнице обслуживание было настолько высоким, что Вероника с удовольствием жила бы там, если бы позволяли средства, вверив себя заботам врачей и хлопотливых медсестер. Ей уже приходилось, за время своего пребывания несколько раз обратиться к врачу. В больнице она не столкнулась с трудностями или неприятностями, а нашла помощь и поддержку. О ней и с языковым барьером тщательно заботились. Больницы сами по себе, укомплектованные всевозможным оборудованием внушали доверие. Русскую пациентку удивлял только один факт. Почти все врачи были мужчины. Независимо от специализации, терапевт или хирург, глазной врач или гинеколог. Через 10 лет женщины заметно вытеснят мужчин в медицине, но в 1994 году женщину врача, особенно гинеколога найти было не просто. В начале беременности Вероника обегала не мало женских консультаций в округе в поисках женщины-гинеколога. Таковой не оказалось и она остановилась на докторе, которому было уже за шестьдесят. Пожилой и опытный врач, наблюдавший русскую во время беременности, не любил Россию, и только один раз в самом начале знакомства рассказал обо всех своих негативных впечатлениях, которые произвела на него Россия, когда он побывал там туристом. Серая, лишенная многообразия развлечений страна так и осталась в душе врача нелюбимой и непонятной страной.

- Ненавижу Россию...- сказал он ей в первую встречу на приеме в кабинете, чем немало испугал пациентку. - И не хочу скрывать... Но о хорошенькой женщине и день и ночь готов заботиться. - совершенно уверенно и с улыбкой произнес он в конце.

Одним словом с самого начала и до конца он относился к Веронике с повышенной ответственностью и вниманием. Нобуаки однажды сказал доктору, что тот ни с кем так не носится, как с его женой.

- Вы с ней, как та наседка с яйцами. - пошутил он.

- Зато она родит нам японца с красивой фигурой, прямыми ногами, и красивым лицом - ответил доктор, но Вероника этого разговора не слышала.

Одним словом, уверенная в бережном обращении, она предпочла пока не сообщать и без того надоедливым родителям мужа о приближающемся событии и смело пошла в роддом. Тем более, что родители глупо улыбаясь, последние месяцы вновь приглашали ее зайти в церковь навестить новых знакомых. Свекровь в конце концов увидела какой мебелью обзавелась невестка и пришла в ярость. Родители призывали сына повлиять на жену, всячески осуждали ее перед Нобуаки, обзывая транжиркой и щеголихой. Вероника в отличие от матери мужа, которая бегала круглый год в одних штанах, одевалась более тщательно и со вкусом, но вся одежда была ею куплена в Москве очень дешево. На ней все выглядело красиво, но совершенно никакой ценности не представляло. Нобуаки поддакивал и во всем соглашался с родителями в их присутствии и их же обзывал безграмотными дураками в присутствии жены. Вероника, жила экономно, быстро вернула родителям долг в 8-мь тысяч долларов, и сама бы она никогда их не потратила, если бы знала что вещи, которые ей покупал будущий муж стоят так дорого. Нобуаки тайком от нее занял денег, скрывая истинную стоимость вещей, сам покупал. Потом сам же отрывал и выбрасывал ценники, пытаясь скрыть истину до конца. Одним словом, себя мотовкой молодая женщина не считала, хуже выглядеть, не ухаживать за собой тоже не хотела, тем более что тратила на это минимальное количество времени и денег. К тому же она исправно выплачивала ежемесячный долг, так и не зная за что. Ее в свою очередь раздражал повышенный интерес к себе и надоело за все отчитываться. Она не чувствуя себя ни в чем виноватой, и в тоже время будучи издерганной родственниками, инстинктивно выстроила перед ними невидимую дистанцию. Она действительно считала родственников не далекими и малообразованными, но не анализировать, ни задумываться глубоко на эту тему и не могла и не хотела. В первую очередь не хватало опыта. Ни жизненного, ни знания японской действительности.

Глава 59

Вероника большую часть времени проводила с учительницей по щямисэну и тем самым отдалялась от родственников все дальше и дальше. Как не однажды случалось в ее жизни, учительница заменила Веронике и мать и подругу. Они вместе вязали, каждая то, что нравится. Ближе к вечеру вместе готовили оказу (составные части блюд) к ужину. Потом Вероника брала часть приготовленного домой. Женщины вместе ходили за покупками, принимали других гостей, одним словом дружили.

Когда медсестры спрашивали кому позвонить и сообщить о начавшихся родах, Вероника попросила не торопиться и долго между редкими схватками раздумывала, что делать. Ей ужасно не хотелось никому звонить из родственников мужа, но только из-за соблюдения приличий и когда схватки усилились она продиктовала телефон свекрови. Мужу просила сообщить только после родов. Вероника жутко стеснялась и не представляла мужчин около себя у родильного кресла. Даже врача, который начал то и дело бегать туда-сюда, не очень-то хотела видеть рядом. Одним словом, она не знала когда закончатся ее мучения и корчиться от боли перед кем-либо кроме медсестер ей было стыдно. Мать Нобуаки примчалась сразу же после телефонного звонка из больницы. Врач посчитал, что Веронике так будет приятней и усадил свекровь напротив. Та, как всегда стала молиться. Доктор тоже делал страдальческое лицо, глядя как Вероника мучается. Каждые полчаса он прибегал посмотреть на роженицу, расспрашивал о состоянии и убегал обратно. В конце концов он посадил около нее медсестру и теперь та бегала каждые полчаса докладывать доктору о состоянии подопечной. Свекровь неоднократно спрашивала невестку, не стоит ли вызвать Нобуаки по такому случаю. Но Вероника постепенно от нарастающей боли, набралась храбрости и насколько хватило вежливости попросила свекровь выйти и ждать в коридоре. Врач вызвал специально для Вероники акушерку, которая считалась самой профессиональной в районе и та, приехав сразу после вызова, ожидала приближения родов в родильной палате. К вечеру родилась девочка. Нобуаки появился через минуту после появления ребенка на свет. Вероника лежала в родильном кресле и продолжала дрожать всем телом. Нобуаки наблюдая судорожное состояние жены, сказал, что если ей приходится так мучиться, то он больше не хочет детей. Вероника так устала, что в глубине души удивилась словам, но продолжая трястись, ничего не ответила. Все молодые матери лежали в отдельных палатах, совместных в маленькой частной клинике не было. Веронике хотелось, чтобы кто-то находился рядом. У нее прибывало день ото дня все больше молока, от медсестер она знала, что у японок лежавших в одном отделении молока не было, Вероника могла бы накормить всех пятерых новорожденных в отделении, но была так слаба, что и ее девочку пока кормили медсестры. Собственное молоко потекло рекой и молодая мама предложила сцеживать его и раздавать детям. Но медсестра испуганно заявила, что кормить молоком чужой матери по меньшей мере не гигиенично. Вероника обиделась. При выписке она задала мучавший ее вопрос врачу.

- Что же вы раньше не предложили, - посетовал доктор. Все были бы только рады вашему молоку. Ни одной из мамаш не посчастливилось кормить дитя своим собственным грудным молоком, а вы молчите. Вероника ни стала ничего объяснять.

- Если бы вы были женщиной мы бы быстрей договорились, - только и сказала она в свое оправдание.

Через неделю Вероника выписалась из больницы, но была еще очень плоха. Она не могла понять, куда пропала ее неисчерпаемая работоспособность и нескончаемая энергетика. Рождение ребенка оказалось тяжелым испытанием. Вероника сравнивала себя с парикмахером, к которой раз в месяц ходила стричься. Женщину парикмахера звали Мацуока. Та, работала стоя на ногах, почти до самых родов и как ни в чем не бывало через три месяца после рождения ребенка вышла на работу. Веронике хотелось тех же сил, тем более что обе были одного года рождения. Но если женщина парикмахер независимо от времени всегда была весела и здорова, то Вероника еле дожила до родов и теперь весь набранный ею вес быстро таял на глазах.

В первые месяцы она сильно уставала, однако упорно отказывалась от помощи свекрови и через месяц похудела еще больше чем поправилась за все время беременности. Из Москвы звонила мать и просила срочно выслать визу, обещая приехать и помочь. Вероника с трудом верила в помощь, зная характер своей матери. Она понимала какое впечатление произведет Япония своим внешним видом, несмотря на тесное жилище и что вряд ли мать, которая большую часть жизни заботилась о барахле и деньгах займется внучкой. Только из-за соблюдения неписанного порядка положено - не положено, Вероника в конце концов согласилась пригласить родную мать. Та приехала через месяц, целовала красавицу малютку, фотографировалась рядом с кроваткой, восхищалась и восторгалась, но большую же часть времени бегала по магазинам, покупая подарки себе и друзьям. Каждые выходные заставляла зятя и дочь вывозить ее на прогулки и показывать достопримечательности чудо страны. У российской бабушки не нашлось времени на помощь с ребенком. Вероника так устала от новой заботы, что по нескольку раз в день смотрела на календарь. Когда же мать наконец уехала, то Вероника попросила мужа, что даже если в порыве родственных чувств она попросит его сделать приглашение, то он все равно должен отказать и никогда не соглашаться.

Глава 60

Несмотря ни на что, молодая мама, помимо всех забот пыталась понемногу заниматься японским. От этого опять стала накапливаться усталость и бессонница. Вероника иногда не понимала ночь на улице или день. Открыв глаза, она видела ребенка на руках и не помнила кормила дочь или нет. В конце концов она стала вскакивать посреди ночи и в полной темноте руками быстро ощупывая одеяло, что-то искала. Потом будила мужа и просила помочь найти дочь, хотя та, всегда спала в кроватке в соседней комнате. Однажды Вероника села в темноте на постели, и протягивая руки вверх к потолку, пыталась как будто что-то вытащить сверху. Нобуаки спросил ее, что она делает. Вероника закричала и потребовала быстрее включить свет. Когда свет был включен, молодая женщина очнулась и ничего не понимая, почувствовала себя сконфуженно. Нобуаки не на шутку испугался и осторожно предложил утром сходить к врачу. Веронике было стыдно за свои действия, что происходит она не могла объяснить. Про себя же решила, что помешалась рассудком и муж тоже это осознает.

- Это что-то с нервами, но ты не волнуйся, я тебя не брошу, - успокоил ее муж и быстро захрапел, повернувшись на бок.

Вероника пошла к врачу. Тот посмеявшись над ее страхами, сказал, что от усталости у нее начались галлюцинации. Подробно расспросив распорядок дня, доктор удивился трудоспособности молодой женщины. Глядя на сильную худобу серьезно предупредил, что сумасшествия бояться нечего, но здоровье можно подорвать. Он запретил любые занятия и даже запретил готовить еду для супруга. Сон и ребенок единственное, о чем сейчас нужно заботиться, сказал врач и попросил, чтобы муж тоже пришел. Нобуаки обрадовался тому, что жене нужно только выспаться. Он на самом деле испугавшись, уже проболтался родителям о странностях жены и обсуждал с ними, что делать дальше в случае болезни. Те советовали избавиться от нее, отправить в Россию, а ребенка забрать себе. Вероника ничего об этом не знала и, конечно, не подозревала. Однако впервые ощутив страх перед болезнью, она стала больше спать и отдыхать, пыталась хладнокровнее относиться к своим домашним обязанностям и вообще ко всему, кроме дочери. Она только теперь заметила, что на самом деле муж ничем ей не помогал и ребенком интересовался меньше, чем как ей казалось положено отцу собственного ребенка.

Девочку Вероника назвала Аней и подобрала два иероглифа, которые в сочетании читались Анна. Когда малютке исполнилось полгода Вероника вновь стала подумывать о более просторном жилье, но больше платить за жилье пока не было возможности. Она все чаще задумывалась о непонятном ей долге и решила при первой возможности проявить настойчивость и выяснить все до конца. Старшие друзья-пенсионеры по кружку пения советовали снять данчи, так назывались предоставляемые в аренду государственные квартиры, которые большей частью предназначались для малобюджетных семей. То, что жилье предназначается для бедноты Веронику пугало, но за ту же цену, которую она выплачивала за частную квартиру можно было бы снять государственную квартиру данчи в два раза больше по площади. Внешне, глядя с улицы, дома смотрелись вполне прилично, а в некоторых районах Токио данчи по этажности и расположению чем-то напоминали европейские городские окраины. Одним словом не смотря на то, что такое жилье являлось не престижным, то с другой стороны внешне так не выглядело, а по цене считалось самым дешёвым. Многие проживали некоторое время в таких квартирах в надежде сэкономить, сделать денежные сбережения. Спрос был высок и заявление могли подать только граждане со средним и низким уровнем заработной платы. Затем заявления разыгрывали в лотерею. Поэтому, чтобы занять желаемое помещение нужно было еще быть не только бедным, но еще и удачливым. Нобуаки получал меньше, чем на предыдущей работе, но все равно чуть больше 3-х тысяч долларов. К разряду бедных он не относился, до богатых было тоже далеко. Трехтысячный заработок считался средним или обычным для мужчин тридцатилетнего возраста. Многие из них в таком возрасте имели семью, состоящую хотя бы из одного ребенка. В 91 году официально был объявлен кризис. Рассчитывая сумму заработка на троих, учитывая высокую стоимость аренды, коммунальных услуг и прочего это было не много, скорее обычная или средняя заработная плата. Участие в лотерее супруги получили, потому что выбрали самую большую по площади государственную квартиру. По плану она состояла из 4-х помещений. Две комнаты по 10 метров, третья комната состояла из 4-х татами, что равнялось 6.5 метрам, четвертое помещение - кухня размером 10 метров. Мысленно Вероника расставила имевшуюся мебель и посчитала, что одну 10 метровую комнату целиком можно будет обустроить для игры годовалого ребенка. В кухне располагался вход в ванну, в коридоре вход в туалет. Все помещения четко разделялись друг от друга. Необходимость одевать ботинки, одновременно помешивая суп, отпадала. Планировка соответствовала привычным европейским нормам. Вероника рассматривая план квартиры радовалась, что появилась возможность зажить более цивилизованно и за те же деньги. Ежемесячно подавая заявления, Вероника прогуливалась в районе, где планировалось будущее жилье и не могла налюбоваться. Внешне место было очень аккуратным и красивым. Тишина и безопасное расположение от проезжей части. Дома светло-песочного цвета на фоне яркого солнца казались новыми, только что отстроенными. Молодой маме не терпелось поскорее переехать. Здания красиво сочетались с солнечным небом, зеленым газоном, сочной зеленью, которая аккуратно обрамляла строение летом и сливалась осенью с песочным цветом жилого дома. Аккуратно подстриженные деревья и цветущие кусты Цубаки, Сакуры, обустроенные в большом количестве детские площадки. В нынешней квартире маленькой Анюте из-за мебели негде было ползать, а в будущем играть. Мебель, заняв все пространство, оставляла лишь узенькие полосы для прохода. Подав заявление в третий раз, молодые супруги наконец-то выиграли в лотерею аренду государственной квартиры.

продолжение ...