Глава 66

Вероника про себя решила, что клуб жен-иностранок более интересное сборище,　по мере привыкания не ощущалось однообразие, был подъем настроения, Поначалу Вероника ходила на все детские праздники. Раз в месяц к кому-то в гости, чтобы дать возможность Анюте соприкоснуться с другим миром, самой попрактиковаться в английском. Она с удовольствием принимала везде участие. Со временем как и все прочее, мероприятия все больше воспринимались как часть быта. Однообразие приелось, как все то же самое, которое со временем кажется обычной рутиной. Разговоры были одни и те же и для некоторых вещей, на которые Вероника искала ответ она себе ответила. Вся группа состояла в основном из женщин американской или австралийской национальности. Все являлись выходцами из малобюджетных семей провинциального происхождения. Некоторые предпочитали облизывать пальцы, нежели вытирать их салфетками или пользоваться платками. Абсолютно все из них жили в Японии в собственных домах или в собственных квартирах. Вероника отчетливо видела, что живет хуже всех. У нее пожалуй было одно преимущество. В отличии от многих жен, которые даже не знали точной суммы заработной платы мужа, Вероника получала всю зарплату до копейки перечислением на сберкнижку, которой она лично распоряжалась и сама давала мужу на расходы. Не смотря на преимущество полной хозяйки, бедность по сравнению со всеми еще больше подталкивала ее меньше тратить времени на болтовню, а поскорее устроиться работать и улучшить свой уровень жизни. Со временем стало понятно, что англоязычное происхождение дает больше преимуществ, и что как русской и как иностранке вообще, легко ничего не найти. Теперь еще добавлялся все больше применяющийся в работе компьютер. Без знаний компьютера и японского можно было устроиться на работу, которую называли «три «К»» или «санкей номи» по-японски. Китанай-грязную, Кицуй-тяжелую, Кикен-опасную. Вероника стала интересоваться компьютерами, советовалась с мужем о покупке, искала курсы обучения, советовалась с тем у кого уже был компьютер о трудности его освоения. На вопрос мужа зачем нужен в семье компьютер пришлось искать ответ, который не требует последующих вопросов. Нобуаки совершенно открыто протестовал и не хотел покупать никакого компьютера. В конце концов супруги совершенно перестали разговаривать устав от каждодневных споров по поводу внедрения совершенной техники в домашний быт.

Взамен супружеского общения Веронике стала ежедневно названивать Елена. Вероника понимая, что та страдает от безделья, но сама справиться с этим не хочет пыталась не разговаривать подолгу или ставила телефон на автоответчик. Елена очень гордилась компанией, в которой работал ее муж и его положением, но ужасно мучилась, не зная куда себя деть. Иногда казалось, что Елена пьяна. Вероника всегда занятая по горло, в первую очередь ребенком и хозяйством, затем учебой, поисками и сборами информации. Не чувствуя к Елене никакого интереса, соответственно глубоко не прислушивалась и не интересовалась увлечениями и наклонностями русской подруги. Она обычно только слушала и предлагала посвятить себя дочери, о которой Елена почти никогда не упоминала. Елене нужны были слушатели, на занятость Вероники и вообще кого-либо ей было наплевать. Делать она ничего не делала и даже если делала ей все равно было скучно, поэтому она не смотря на все намеки, подвыпив тупо нажимала на кнопки телефонного аппарата. Внезапно Елена предложила Веронике познакомиться с Ольгой, муж которой тоже работал в крупнейшей компании, совершенно другого направления, а именно крупнейшей торговой корпорации. По словам Елены, Ольга являлась ее полной противоположностью, скорее ближе по духу Веронике, помешанную на воспитании детей и «всю из себя правильную». Жила Ольга минутах в 30-ти от Вероники. По словам Елены, Ольга выглядела вполне серьезной, хорошо воспитанной. Вероника попавшись на интересе к воспитанию детей и их будущем, согласилась встретиться. Квартира Ольги была еще шикарней, но Вероника после недолгого общения поняла, что та совсем глупа и ей быстро наскучило. Среднее образование у Ольги было, она закончила техникум, хотя казалось, что не без труда. Девушку спасала природная доверчивость и хорошее воспитание бабушки. У Ольги росла дочь одних лет с дочерью Вероники и та в отличие от Елены, была действительно полностью поглощена заботами о ребенке. Ольга не скрывая сравнивала обеих девочек, бегая туда-сюда взглядами, советовалась с Вероникой по поводу вопросов воспитания и переживала о недостатках физических данных конституции. У ее девочки, как и у большинства японцев была большая голова. Вероника радовалась тому, что Аня росла красивой девочкой, унаследовав больше европейского, полностью унаследовав фигуру матери, но обсуждать такого рода вопросы не любила. Она предпочитала внутреннее содержание человека внешнему. К тому же Вероника считала, что свой ребенок какой бы он ни был для матери самый лучший. Ольга же будучи красавицей блондинкой, казалось не хотела соглашаться с тем, что ее дочь родилась больше похожей на японцев и лицом и фигурой. Еще сложнее это увязывалось с рассказом о том, как она без памяти влюбилась в теперешнего мужа, который являлся тем же самым японцем, ради которого она в свое время чуть не наложила на себя руки, абсолютно потеряла сон и аппетит.

Что Ольга, что Елена обе имели среднее образование, разнополюсное воспитание. Вероника посмотрев на одну и другую не нуждалась особенно ни в той, ни в другой. Новые подруги со своей стороны стали донимать Веронику звонками. Поболтать по-русски очень хотелось, но общих интересов Вероника не находила. Со временем Елена все больше и больше раздражала Веронику своей пьяной навязчивостью, Ольга, не смотря на свою привлекательность и скромность, обескураживала Веронику своей глупостью. Ольга за два года проживания в стране не могла запомнить даже названия дней недели по-японски, не отличала «сегодня» от «завтра». Как-то раз Вероника с Кэсэрин собрались с детьми в «Детский замок» и Вероника в душе стыдившаяся Елены, решила взять с собой Ольгу. Глупую, но по крайней мере трезвую, надеясь доказать своей американской подруге, что не все русские женщины обязательно пьяницы или шлюхи, как оказалось считали американцы и японцы. Молодые мамы и их дети прождали час на улице, совсем устали и замерзли на ветру, пытаясь одновременно дозвониться домой к Ольге, которой все не было. Вероника предлагала ехать, Кэсэрин со своей безграничной добротой, как всегда трепещущая над всеми, просила еще потерпеть и подождать. Когда же Вероника дозвонилась, оказалось, что (каёби -) вторник был в понимании Ольги четверг и до четверга она никуда не торопилась. Елена прожив дольше всех хорошо говорила, но не умела читать и писать, ныла и пьянствовала. Вероника не только владела языком лучше чем Елена. Она не смотря ни на что не сходила с ума. Япония оказалась страной с превосходно отлаженным бытом для самих японцев и не везде предусмотрена для проживания европейцев, но не страдать, не спиваться, не сходить с ума Веронике даже в голову не приходило. Нужны были средства и с их помощью можно было бы жить вполне по-европейски. Вероника овладев азбукой и несколькими сотнями иероглифов писала и отправляла статьи в детские журналы. Ее статьи не только печатали, но Вероника получала денежное вознаграждение за каждую. Такого рода успехи стимулировали продолжать свои начинания, а не выть от жалости к себе. Вероника поддерживала отношения с одной и с другой русских подруг лишь потому что совсем без русского общения было плохо. Однако ни мысли, ни желания не совпадали и что-то делать сообща было сложно. С Нобуаки она тоже совсем перешла на японский язык, звонки в Россию стоили еще довольно дорого, поэтому у Вероники другого выбора не было. Совсем отказаться от болтовни на родном языке не могла.

Глава 67

Нобуаки не умело скрывал свои планы. Или вернее Вероника уже чувствовала его насквозь. Он что-то задумал и менялся на глазах с огромной скоростью. К его уговорам пойти в церковь и окрестить дочь, добавилось сопротивление на все успехи жены. - Зачем это нужно, ни денег, ни пользы, - доходил он до крика. Затем бежал жаловаться к своим родителям, к которыми они тщательно обдумывали все варианты как быть и что дальше делать. Жена, которая понимала не там где им было надо и лезла не туда, куда им хотелось раздражала и портила все их планы на будущее.

- Японская жена должна сидеть дома. Ты чай мне подавать должна, а не японский дурацкий учить, - пытался он ей объяснить. - Я человек. Я жрать хочу и женщину на ночь. А у тебя только деньги в голове, - возмущался Нобуаки ободренный родителями.

- Они мне нужны лишь в том количестве, чтобы поддерживать нормальный уровень жизни, к которому я с детства приучена и дать дочери достойное образование.

Узнав, что в мэрии есть отдел для иностранцев Вероника пошла еще и туда, надеясь найти помощь с работой. По поводу работы японцы задумчиво мычали, взамен предложили Веронике стать волонтером. Предложили записаться на бесплатные курсы японского языка, что тоже спасало новым кругом общения и помогало на первое время проживания в чужой стране. Когда Нобуаки узнал о волонтерстве он взорвался.

- Есть церковь, где люди собираются и помогают друг другу. Зачем нам мэрия. Ты все делаешь мне назло, а я между прочим тебя из твоей грязной России вытащил. Твоя мать сумасшедшая. Она говорит, что тебя бить надо и денег не давать. А я тебя уважаю при всем при этом.

- Если бы ты меня уважал, я бы в обмороки не падала. А если Россия тебе грязная, может я для тебя скорее грязная и родила тебе грязного ребенка, - Вероника задыхалась от бешенства. - Зачем же ты женился, если у вас в стране отношение к русским как к людям третьего сорта, включая тебя самого. Ни уважения, ни стыда, ни помощи. Весь изоврался и сам еще больше запутался, пытаясь в конце концов на меня свалить все, что вне твоего понимания...

Нобуаки испугавшись продолжения вылетел на улицу. Он действительно не все понимал из сказанного его женой, но очень заботился о своей внешней репутации. Громкий голос, скандалы могли привлечь внимание соседей. Его открыто раздражало, что Вероника все больше и больше разбирается во всем САМА и во всем вообще. Он не скрывая жалел о том, что жена выбрал не ту жену, ученая жена ему была не нужна. Вероника видя перед собой совсем другого человека и продолжала все делать сама, уставала сильнее и стала чаще срываться.

Нобуаки раздражали нескладные японки, но несмотря на свои внешние недостатки японские женщины все больше набирали силу, оказывались умнее, выносливее японских мужчин. После девяностых японские девушки изрядно потеснили мужчин на работе. Теперь найти и гинеколога женщину больше не было проблемой. Образованные женщины зарабатывали сами, заставляли плясать под свою дудку, нежели сами плясали. Нобуаки как и прочие теряющие самоуверенность мужчины искал себе в подруги женщину слабее себя. Тупее и слабее себя. Вероника поразила его исключительной честностью. Она была красива, а по сравнению с японками ослепительна. Он считал ее наивной и без знаний японского языка, без работы она казалась ему идеальной партнершей. Вероника действительно не имела достаточных знаний заграничной действительности, ей вообще не хватало порой житейской мудрости. Однако природные способности и хорошее образование вели девушку вверх, она не переставала развиваться. Попадая в ту или иную ситуацию она пусть не сразу, но всегда находила выход, в большинстве случаев выигрышное в ее ситуации решение.

- Я тебя с браком не торопила. - парировала жена. И в отличие от тебя ничего не скрывала. Если тебя что-то не устраивало раньше надо было об этом задуматься. Я всегда чему-нибудь училась или увлекалась. Что до свадьбы, что после.

Чем чаще они ссорились, тем чаще Вероника предлагала развестись. Получая на опыте познания в вопросах дискриминации, душевный покой ее волновал больше, чем предстоящие трудности матери одиночки. После прямолинейных высказываний, к которым Нобуаки как японец не очень был привычен, он убегал к родителям. Вероника могла только прогнозировать, о том, что происходило у родителей. Однако не чувствуя себя виноватой не представляла себе всего семейного коварства родственников. Она подозревала тоже самое, что муж проделывал дома. Сев на татами, по-японски впереди скрестив ноги, муж часами мог жаловаться на несправедливость судьбы, на всех кто его не понимает. Он вспоминал и обмусоливал все слова, которые ему казались крайне обидными. Она догадывалась, что вот также он сидит у родителей дома или еще где-то, и также жалуется на нее. Все те на кого он жаловался дома это были его сослуживцы, кто-то из церкви, собственные родители. Потом он начинал чванливо надувая свои и без того пухлые губы всех осуждать, обзывая тупыми дураками и расхваливая сам себя, объясняя тем, что просто никто не знает каков он есть на самом деле, считая себя попросту не признанным талантом. Вдоволь нахныкавшись он выставлял грудь вперед и клятвенно обещал, что скоро всем покажет. Что он собирался показать оставалась загадкой. Нобуаки был полной копией своего отца, полуграмотностью, отсталостью своих мышлений, бахвальством и простоватостью, свойственную людям узкого кругозора и ограниченных способностей. Он казался еще более примитивным, потому что все эти качества проявились у него в Японии. В Москве он из-за всех сил играл лучшего друга, лучшего во всем. В Японии же, где ощущалась скорость, постоянные изменения, улучшения, нововведения и прогресс всего вокруг, он не успевал за всем этим и сваливал свое тупоумие на непонимание окружающих. Все были виноваты, только не он. Чего не было так явно в Москве в японской обстановке проявилось во всей красе. Совсем не сочеталось и выглядело пошло и подло на фоне японского развития. К тому же проявляя все качества отсталого мышления Нобуаки настаивал на соответствии своим взглядам, пытался изменить характер и привычки Вероники. Он не учитывал ни ее образования, ни среды в которой она воспитывалась, ни проявлял к ней ни малейшего уважения какое он изображал в Москве к ней как к женщине, как к личности вообще. Переехав в Японию он начал ее «ломать», пытался переделать на свой манер. Весь лоск слетал без форменного костюма и портфеля Нобуаки совсем не походил на представителя класса интеллигенции. Наоборот в японской домашней обстановке он как будто забывал на кого претендует на улице или и помнить не хотел. Одним словом не стесняясь и не скрывая он выглядел простоватым, неотесанным и грубым. Теперь Веронике было не смешно как раньше, она видела перед собой слабохарактерного, самовлюбленного в себя человека, имеющего привычку постоянно ковырять деревянной палочкой в ушах и ныть в адрес всех окружающих. Он как и большинство мечтал о лучшем и большем, чем у других и но не понимал одним дано, другим нет. Он не понимал того, что не успевает за прогрессивным развитием своими мозгами, но не уставал хотеть того же самого, что имели другие. Сваливал на отсутствие удачи и всерьез затаил обиду на несправедливость. Вероника не любила слабохарактерных, плачущих мужчин, особенно таких, как ее муж, которые дурачили для отвода глаз окружающих накаченными мускулами и стильной одежной. Чем больше Нобуаки показывал прямую противоположность снаружи и внутри, тем больше Вероника, любившая только правду, впадала в отчаяние от уровня своего мужа и страдала от его присутствия. Он заботился обо всем, что внешне казалось ему самому заметным. Даже в церковь он не ленился ходить в костюме, как на работу. Был неестественно приветлив и заботлив со всеми, глаза светились поддельной добротой и вниманием. Переодевшись дома в трико, превращался в груду брюзгливо-чванливого толстяка валявшегося на соломенном полу. С другой стороны лишний раз ругаться Вероника не хотела и даже побаивалась, потому что Нобуаки мог сорваться как уже сделал однажды и ударить ее или ребенка. Она как могла себя торопила. Больше всего она боялась, за дочь, чем за себя. Потому что Нобуаки все еще ревностно относясь к Веронике, к ребенку так и не проявлял особого интереса. Нобуаки любил женщин, как женщин. Предпочитал красивых и покорных. Дети по-настоящему не затрагивали его. Только в церкви у всех на глазах он брал всех детей подряд на руки и сюсюкал с ними, зарабатывая себе популярность. Если и заговаривал о дочери, то хвастался ею перед друзьями как красивой вещицей с длинными ресницами, красивой фигурой ( прямыми ногами) и другими важными для него и прочих японцев параметрами.

Глава 68

Вероника боялась, чтобы муж； не сорвался именно на ребенка, иногда девочка пыталась ласкаться к отцу и приставала с просьбами вместе поиграть. Как то вечером позвонила Елена и по голосу, который был не обычным, скорее совсем другим Вероника поняла, что подруга абсолютно трезвая. Елена сообщила, что у нее нашли раковую опухоль и она уже в больнице. Вероника всерьез всполошилась. Такое сообщение она не могла проигнорировать и выспросив все подробности пообещала приехать. Нобуаки как обычно с неохотой согласился посидеть с Анютой и то только из-за страшного названия болезни. Хотя сначала, услышав слово рак, он со своей стороны пытался остановить жену, уговаривал не ездить, объясняя тем, что она может заразиться. Вероника пыталась не реагировать, потому что поругавшись ехать с ребенком в больницу ей не хотелось. В больнице Елена выглядела все также самоуверенно, была также толста и румяна, совсем не похожа на больную. Вероника увидела свое лицо в зеркале над умывальником, худое и бледное, больше испугалась за себя, чем за Елену на мгновение заподозрив, что скорее у нее тоже что-то есть, но пока не нашли. Елена лежала в одноместной палате. В комнате кроме кровати стоял мойдодыр и отдельная дверь вела в душ с туалетом. Елена как пушистый жирный кот в мягком махровом розовом халате свернувшись клубком полулежала на подушках. Даже здесь она выглядела как царица, нежели больная.

- Обследования подтвердились? - уже не веря в болезнь спросила Вероника.

- Они уже миллион раз мне их подтвердили. Эти идиоты не понимают что-ли? Чем больше они вокруг меня копошатся, тем мне страшнее. Что будет с моими нервами, кто оплатит мне стресс, который я здесь переношу.

- Хорошо, что вовремя обнаружили. - пыталась не реагировать Вероника.

- Раз уж этому суждено случиться, то главное вовремя принять все меры. Тебе повезло.

Веронике противно было смотреть на подругу, тем более, что она хорошо помнила что такое рак, когда навещала в России мужа своей приятельницы. Во-первых система, которая рушилась на глазах не давала никакой надежды. Стоял вопрос не только жизни и смерти, а в первую очередь сколько. Игорь, как звали больного, не плохо начал зарабатывать для начала 90-х, но болезнь все остановила. Его жена, полностью полагавшаяся на мужа, давно не работала. Вероника видела как та худела на глазах не уступая больному, хорошенько не осознавая того, что делает тупо продавала все, что только было можно продать с целью собрать нужную сумму, для того, чтобы врачи сначала хотя бы обратили внимание, а уж потом согласились лечить и вообще взялись за сложную операцию. Без денег на больного в 92 году никто внимания не обращал.

- Я так и знала, что скоро подохну, - надув свои красиво очерченные губки продолжала Елена.

- Судя по твоему внешнему виду я сомневаюсь. Это ты когда на родину свою Украину вернешься, тогда и будешь пугать местное население своими рассказами. Кроме самого названия болезни ничего пугающего пока нет. У тебя просто от слова из трех букв РАК мороз по коже. Во-вторых, мы в Японии. Ты в самой лучшей больнице. Я, лично, даже не сомневаюсь, что ты будешь здоровой. А вот привычки тебе свои теперь придется бросить. Ни сигарет, ни алкоголя тебе ни в коем случае нельзя. С утра положено стакан сока выпивать, а не вина.

- Ну, все, как всегда, учить начала. Меня учить. Куда там. Я тебя не только по возрасту, но и по опыту переплюну. Учить меня только не надо. Да, ты хоть знаешь, что я прошла. Ты хоть знаешь что такое, когда тебе угрожают лишить отца или матери и как угрожают. Куда там!.. Каждая соплячка будет приходить и строить.

Вероника сдерживала себя с трудом. Намек на прожитые трудности не произвели на нее того впечатления, на которое рассчитывала Елена. Скорее вызвали обычное человеческое любопытство. Она относила Елену к той категории людей, которые не умнеют ни с возрастом, ни с опытом. Вероника смотрела на русскую подругу как на обнаглевшую женщину с изломанной психикой и если бы действительно не пугающее слово болезни из трех букв вряд ли бы согласилась молчать.

Елена, поняв, что болтнула лишнее начала рассказывать обо всех «мучениях», то есть обследованиях которые ей приходится переносить. Вероника молча слушала, зная, что в японских больницах не только высокий сервис обслуживания, но и даже больно почти никогда не бывает. Подстраиваясь под ритм больной она терпеливо слушала, стараясь невозмутимо смотреть на расхлябанную толстуху. Елена, в свою очередь, никак не могла отделаться от того, что сказала и нажаловавшись на невыносимость пребывания в больнице, начала рассказывать о своем детстве и молодости. При этом пристально вглядывалась в лицо Вероники, пыталась как будто лишний раз убедиться, что не ошиблась в той, которой решила все рассказать, что та не из тех кто болтает или будет издеваться воспользовавшись обстоятельствами в будущем. Елена постепенно посвящала подругу в подробности своего прошлого. Что приехав с Украины в Москву, она поступила в педагогический институт и с первого же курса бросила учиться и стала работать проституткой, что официально называлось сопровождающая автобуса при Интуристе. Она рассказывала Веронике о том, как она была запугана и вынуждена была спать с клиентами не по собственному желанию, а по принуждению. Что ее пугали расправой с родственниками, и что ей повезло, когда японец согласился на ней жениться, бросив ради нее свою семью с двумя детьми. Вероника долго слушала, все с тем же невозмутимым лицом, не произнося ни единого слова. Чем больше одна молчала, тем больше другая вдавалась в подробности. Все подозрения относительно прошлого Елены не просто оправдывались, а дополнялись ужасными деталями. Веронике, выполнив свой долг перед больным человеком, хотелось побыстрее уйти.

В конце концов операция Елены проведена была удачно. Она быстро вернулась домой и понемногу начинала опять надоедать звонками. Вероника предлагала ей скорее все забыть и заняться чем-нибудь. Раз уж ее спасли и увезли в Японию, да поселили в таких шикарных условиях, то нужно скорее считать себя удачливой и не киснуть. Но Елена будучи женщиной уже испорченной, все равно что яблочко с гнильцой, не могла справиться со своими привычками, привыкнув к насилию, она сама теперь искала трудностей и гробила не только себя саму, но и все хорошее вокруг себя. Выписавшись из больницы она опять начала выпивать и торопилась скорее в Москву, чтобы восполнить свой недостаток в мужчинах. Нынешний муж не удовлетворял ее. С самого начала, она добивалась от него лишь брачной регистрации и мечтала уехать за границу. Теперь же, когда она и мужу была рада, он сам насмотревшись на ком женился брезговал ею как женщиной. Он, как представитель элитного общества, как человек хорошо знающий и соблюдающий правила, устав пробовать что-либо изменить к лучшему, обеспечивал и полностью отвечал за благополучие семьи, выполнял все неписанные, но принятые на его уровне обязательства по отношению к жене и ребенку, исключая при этом интимные отношения.

Вероника, чем больше узнавала про Елену от нее самой тем больше хотела от нее избавиться. Психика Вероники не выдерживала рассказов бывшей проститутки и не увлекала. Елена же не подозревая о мыслях соотечественницы видела в подруге благодарную терпеливую слушательницу, посвящала во все подробности своей прошлой и настоящей жизни. Вероника стала сутками держать телефон на автоответчике и лишь изредка брала трубку только из жалости к женщине, которая безвозвратно опустилась и перенесла тяжелую болезнь. Затем на несколько месяцев Елена пропала, а когда позвонила пожаловалась Веронике на плохое самочувствие, ее мучили страхи смерти. Вероника согласилась навестить. Когда она приехала, то застала дома мужа Елены и сильно смутилась. Он показался ей очень приятным и серьезным, но она едва могла смотреть ему в глаза, наслушавшись от Елены интимных подробностей их жизни. Вообще, по отношению к мужу подруги у нее было раздвоенное чувство. Зная его человечность по отношению к бывшей проститутке и нынешнюю выдержку по отношению к той же, только вдобавок к жене-алкоголичке, она не могла понять как он мог бросить жену и двоих детей, ради красивой в прошлом проститутки. Одним словом это был мир, который Вероника не принимала.

Елена, оставляя мужа дома, предложила пойти пообедать с детьми в ресторан. Вероника с радостью согласилась такому предложению, зная из рассказов Елены, что за столом та могла запустить мужу тарелкой в голову. Семейных сцен видеть воочию не хотелось. Когда женщины пришли в ресторан и заказали обед, Елена ушла, как она сказала в туалет, но долго оттуда не возвращалась. Вероника забеспокоилась, дочь Елены, как будто привыкшая, не обращала внимания на отсутствие матери. Наконец, Елена появилась, извинилась и начала все поедать с большой скоростью и аппетитом. Постепенно лицо ее как будто поползло, глаза осоловели и Вероника поняла, что Елена вдрызг пьяна. Все внутри возмутилось против подобной наглости. Она поняла теперь, что Елена ушла в туалет с целью спрятаться от всех и напиться. Вероника пытаясь сдержаться при детях, взяла их обоих за руки и повела домой. Елена ругаясь матом бросив обед недоеденным пошла за ними. Муж Елены увидев чем закончился обед весь скукожился и вышел из дома. Вероника криком заставила Елену лечь спать. Сама она перемыла груду посуды, которой была завалена вся кухня и села играть с детьми. Ей невыносимо хотелось уйти, но она не решалась оставить девочку Елены одну, ждала пока проснется мать или придет отец. Когда Елена проснулась, Вероника попрощавшись с ее дочкой и не говоря Елене не слова уехала домой. Всю дорогу Вероника клялась себе больше никогда не общаться с этой семьей.

Глава 69

Вернувшись домой зазвонил телефон это была Ольга. Веронике казалось, что у нее мгновенно лопнет голова. Хотелось кричать или бежать куда-нибудь, но как то спастись от подруг, одна из которых была в прошлом проституткой, а вторая красавицей, озабоченная азиатскими формами головы и тела своего ребенка, которая не могла запомнить больше двух функций: «открыть - закрыть», «включить - выключить». Вероника, сослалась на занятость и бросила трубку.

Она стала выезжать раз в месяц только на общие сборища жен-иностранок. Елена предпочитала пьянство и на подобные посиделки не ходила, Ольги там тоже не могло быть потому что ее английский, подобно японскому состоял из двух слов «ес» и «ноу». Из дома Ольга почти никуда не выходила, потому что как оказалось после приезда в Японию стала презирать японцев. Из ее последних жалоб выходило, что муж Ольги совсем потерял к ней интерес. Было похоже на то, что он так же как и Вероника был разочарован. Как работник суперпрестижной компании, обзавелся красавицей женой, он сам по себе претендовал на лучшее будущее. Ольга не имея способностей ни к словам, ни к цифрам, вообще ни к чему к чему пытался склонить ее муж, рушила его планы и постепенно стала раздражать беспробудной тупостью

. Вероника считала, что помимо внешней привлекательности, Ольга все-таки обладала одним из самых необходимых - она была отличной домашней хозяйкой. Ольга, вынудила на себе женится. После первого знакомства с мужем в Санкт-Петербурге, девушка безмолвно и поспешно последовала за японцем везде и всюду, для начала переехала к нему жить сразу же после первого свидания. Она безропотно выполняла все обязанности гражданской жены, домашней хозяйки, работать при таком обеспеченном муже в общественных организациях необходимость отпала, поэтому всю себя она посвящала японцу. При том, что наличностью она не распоряжалась и даже не держала в руках, Ольга жила в шикарных условиях. Сожитель хорошо обеспечивал. Через год их совместной жизни, срок пребывания ее будущего мужа в России закончился и из ее же рассказов выходило, что в сожительнице у него тоже необходимость отпала. Ольга со своей стороны понимая, что ее избранник собирается бежать, но хорошо воспитан, посчитает своим долгом жениться и была шокирована, оказавшись вдруг все равно, что в бальном платье на проселочной дороге. Сожитель объявил ей, что возвращается один. Ольга не уступала. Она объявила голодовку от горьких переживаний совершенно перестала есть. Ее будущий муж глядя на худевшую на глазах, пытался убедить голодающую страшными рассказами о своей стране. Он рассказывал о японской действительности в худших красках, надеясь убедить ее, что будущее не такое светлое, как ей кажется. Он говорил, что работа в представительстве имеет много преимуществ, однако вернувшись в Токио будет не так красочно и легко. Если муж Вероники рассказывал сказки о Японии или так скажем лучший вариант жизни, но не свой. То муж Ольги, жил в Токио действительно на элитном уровне или так сказать в лучшем варианте. И ни смотря на внешний вид голодавшей, рассказывал о низком уровне жизни малобюджетных семей, пытался напугать ее ужасным климатом, бедностью, малоразмерностью жилья, отсутствием европейских удобств, тяжелой психологической обстановкой, людьми совершенно другой культуры, менталитета. В общем о том, с чем столкнулась лицом к лицу Вероника. Несмотря на страшные рассказы Ольга продолжала страдать и голодать. Красавица, проявив все лучшие качества человека, женщины, домашней хозяйки, не могла себе представить, что ее можно бросить и по настоящему думала только о смерти. Перед тем как окончательно вернуться в Токио будущий муж поехал на Родину сначала в командировку. Он оставил денег своей подруге на проживание и уехал. Ольга звонила ему в Токио на протяжении всего времени, ухлопав все оставленные ей деньги на звонки и вернувшись в Санкт-Петербург будущий муж застал совершенно истощенную от любви и голода женщину. Не на шутку испугавшись, он в конце концов женился, хотя все равно не торопясь. Одним словом в Токио японец вернулся с русской женой. Ольга так и нигде и никогда не столкнулась ни с бедностью, ни с прочими нюансами, потому что попала на высокий уровень жизни и никуда не лезла. Однако не имея друзей и не добившись взаимопонимания с окружающими стала презирать японцев. Она искала только русского общения и все время подчеркивала, что занята детьми. Очевидным преимуществом Ольги являлось ничем незаменимое материнское тепло по отношению к ребенку. Ни смотря на все казусы, у нее были крепкие нервы, чего не хватало порой Веронике и отсутствовало у Елены. Если над ней подшучивали Ольга все равно до конца недопонимала, поэтому всерьез не обижалась. Муж ее, имея свой идеал и планы на будущее, удивив всех красотой избранницы, надеялся удивить всех и ее умом. Но как раз на этом его идеал и рассыпался. Вернувшись в Токио он пытался обучить ее, после провала обучения языкам, игре в гольф, теннис, но и здесь потерпел неудачу. Теперь он приходил домой, молча ел и затем до самого сна просиживал уставившись в телевизор. Об этом и жаловалась Ольга, об одиночестве, о пустоте, о безразличии к себе. Ольга, которая довела себя чуть ли не до смерти из-за любви беспокоилась теперь только о себе и о детях. Муж удивлял ее своим отношением. Он не видел жену в упор, что раздражало Ольгу. Занимаясь детьми и домашними делами, ни голодать, ни сходить с ума она больше не собиралась. Вероника, которая слушала недовольство подруги по отношению к мужу надеялась, что как человек элитного общества, хорошего воспитания, без сильной разницы снаружи и внутри, которая обнаружилась у ее собственного мужа и у немалого количества японцев, со временем, слегка состарившись такие мужчины, как муж Ольги успокаиваются и уважают своих жен за добросовестное ведение хозяйства, рождение и воспитание детей. Именно таким видела его судя по рассказам Вероника и не сильно беспокоилась за Ольгу. Также как и слабохарактерный муж Елены и этот будет терпеливо и молчаливо нести свой крест. Веронике же не на кого было положиться. Она рассчитывала только на свои силы в будущем.

продолжение ...