Глава 96

Вероника отложив поиски адвоката купила билеты в Москву, позвонила Ахмату на мобильный .

- Ахмат дело есть.

- Понятное дело, дело есть.

- Ты не мог бы нас с дочерью в аэропорт Нарита отвезти.

- Нет, вопросов. Я со смены пораньше уйду и отвезу.

- Спасибо тебе. Чемодан, сумка, ребенок. На метро тяжело. На такси жалко разоряться.

- Зачем тебе разоряться и тяжести таскать, когда машина есть. Ахмат в восемь утра был уже около дома Вероники и оставался в Аэропорту, пока молодая женщина с ребенком совсем не скрылись из вида. Он должен был через две недели встречать обеих из Москвы обратно. В Шереметьево встречали и отец и мать. Вероника много рассказывала о дедушке и бабушке, показывала фотографии. В самолете готовила дочь к встрече. Беспокоилась, о том как воспримет встречу ребенок. Но все произошло очень обычно. Аня увидела машущую цветами ярко одетую женщину.

- Мамочка, вон наша бабушка! Вон самая красивая тетенька. А дедушка, дедушка мой где?- запрыгала она рядом с матерью.

Мать Вероники подхватила на руки внучку. Отец не задумываясь подхватил тяжелые вещи в обе руки. Чмокнул дочь и внучку и понес все машину. Аня так просто со всеми обращалась будто все время жила в Москве и уезжала ненадолго отдохнуть куда-нибудь. Как будто давно знала и сразу привыкла к русскому деду и русской бабушке. Мать приготовила ужин, накрыла по праздничному в большой комнате. Аню покормили и посадили в ванну мыться.

- Ой, мамочка, ванна какая большая, тут и поплавать можно. А где игрушки?

- Сейчас все будет, - заторопилась предусмотрительная бабушка, - таких игрушек у тебя точно не было. Аня, утопая в пене, стала играть.

- Анюта, воду на пол лить нельзя. - стала объяснять ей Вероника. - Закрывайся занавеской и вся вода и пена должны оставаться в ванной. Зато ванна больше тебе хватит места наиграться.

- А на пол вылезать нельзя?

- Нельзя.

- Почему нельзя?

- Потому что в Японии ванны другие, там выходят на пол и моются. А здесь все в ванной делать нужно. В Японии отверстие специальное есть в полу и вся вода по трубе уходит вниз. А в России такого отверстия нет. Если вода на пол польется, то мы затопим соседей.

- Они утонут?

- Нет. Но потолок у них точно намокнет. Тогда они нас ругать будут.

- Сразу ругаться?

- Да нет, это если водой зальем. А мы этого делать не будем. Зато воду в ванну можешь сливать и наливать сколько хочешь. То погорячей, то похолодней, то побольше, то поменьше. А потом совсем ее сольем, а потом мама наберет себе воды и помоется.

- А стирать потом не нужно.

- Стирать нужно, но мы потом чистой воды нальем.

- А полы мыть опять нальем?

- Опять.

- Вот здорово! Бабушка, а у нас в Японии все моются в одной воде. Потом мы этой водой стираем и полы моем.

- Все у вас в Японии не как у людей....

- Мама!

- Лей, внученька, водичку, лей. Наиграешься позови бабушку.

Из гаража вернулся отец и заглянул в ванну.

- Деда пришел! Деда давай со мной мыться. Я тебя пузыри научу пускать.

- Сейчас дедушка разденется и тебя помоет моя сянечка.

Отец Вероники женской болтовни слушать не хотел, поэтому он быстро поел, помыл внучку и понес ее все завернутую в огромное полотенце в кровать.

- Дедушка мне же жарко.

- Простудишься сянечка.

- Не вылезай, не вылезай, - добавляла бабушка.

- Мам, да жарко ведь. - Возмутилась Вероника. - А потом в Японии детей чуть ли не голыми с детства приучают бегать. Я в детском саду замучилась ругаться. Приведу одетую по погоде, они мне ее раздетую всю в соплях отдают. Зато говорят организм привыкнет и окрепнет.

- Сад надо было поменять.

- Хотела. Хорошо, что директор сада знала меня по волонтерской работе. От мэрии на разных мероприятиях встречались. Так вот пока она не дала распоряжение (согласовывать одевание с матерью), так я все и воевала.

- Все у вас не как у людей. Я же говорю дома надо жить, - бурчала мать.

Дед ушел в спальню с внучкой и с ней же заснул. Женщины перешли на кухню и еще долго разговаривали. Мать предлагала подать в суд в Москве. У нее имелся друг судья, с которым она переговорила еще до приезда дочери и тот обещал составить любое решение суда, какое бы им самим захотелось.

- Да какой русский судья. Ничем он его не обяжет. Получит японец бумагу на русском языке и в мусорку выбросит. Он нашим законам не подчиняется. Что ему русский судья скажет ему по барабану. У них свои законы, у нас свои. Судебное разбирательство должно проходить на международном уровне, что бы решение имело действительную силу. Просто твой друг знает, что я в Японию живу, значит пребывает в уверенности как и все русские, что у меня денег немерено и подзаработать хочет. И вообще скажи лучше, кому ты еще не рассказала.

- Да никому я ничего не рассказывала. Слушай, тогда ты туда не ездий. Платит тебе деньги и пускай платит.

- Мне на работу через две недели. А потом я не знаю может быть суд имеет право отменить положенное мне пособие, если я отсутствую. Вот когда нынешний суд, который только начался назначит какую-то сумму, то это будет почти окончательное решение, если не подавать на обжалование. В общем за эту сумму надо все здоровье сначала угробить, а если выживешь, то после этого можно отвоеванными деньгами распоряжаться. Нужны тебе такие деньги?

- Значит мне надо поехать.

- И что, на судью русским матом покричать. Он на меня-то смотрит как будто иностранцев видел только по телевизору. Нет. Ты шуметь начнешь, а пользы это не принесет. Мне нужно время, я сама справлюсь.

- Да, ты уже насправлялась.

- Все я мыться и спать пошла. Будешь заводиться завтра уеду.

- А ты мне не очень-то нужна, оставляй внучку и катись в свою Японию.

- Ну вот, теперь я действительно ощущаю на территории своей Родины!

Вероника ушла в ванну. На следующий день было воскресенье внучка окончательно оседлала деда. Дедушка позволял делать все. Ребенок быстро понял вседозволенность и дед стал для нее самым лучшим. Уже с утра мать начала капать дочери на мозги. Вероника спаслась телефоном. Она обзванивала всех подряд вплоть до любимой школьной учительницы. Долго болтала с Ириной Николавной. Та жила все также, но не работала. После того как фирма разорилась она никуда не смогла устроиться. Можно было устроиться по знакомству, но у нее совершенно не было никаких связей. Задетая за живое многочисленными отказами, она просто перестала что-либо искать. Муж ее стал зарабатывать лучше, поэтому жили они по-прежнему.

- Летом я на даче. Возвращаюсь только в октябре. В Москву даже не приезжаю. Поесть мне хватает. Сажаю, выращиваю, кошек своих с собой беру. Муж приезжает на субботу воскресенье.

В общем Ирина Николаевна как всегда ни на что не жаловалась. Вероника долго рассказывала о своей жизни в Японии. Когда Вероника рассказывала о вежливости, всевозможных удобствах, рассказывала как просты бумажные процедуры, о том, что никто не кричит и не грубит. О чистоте на улицах, о цветущих круглый год цветах и кустах, об изобилии и высоком сервисе, о своей работе в конце концов, то та восклицала: «Блеск! У нас такого никогда не будет». Когда о своих сарайных условиях жизни, об отношениях с мужем и бракоразводном процессе, о преступлениях по стране Ирина восклицала: «Ужас! У нас раньше такого не было, а сейчас если не хуже». В общем проговорили женщины 4 часа. Потом Вероника ходила к Галине. Та работала, родила ребенка от своего любовника, начальника бензоколонки, но женится на ней он не хотел. И в ребенке тоже не нуждался. Но Галина была счастлива. Квартира ей осталась от бабушки, рос ребенок, о котором она так долго мечтала. Помогали родители.

Глава 97

В понедельник Вероника повезла Анюту на Красную площадь, гуляла по Александровскому саду, показывала Большой театр. Потом побродили по Гуму, объедаясь мороженным. Вероника купила билеты в цирк, в детский театр. В Токио специализированных детских театров не было. Долгое время в Японии детей как и женщин продавали как товар. Отсталость, классовое неравенство мешали экономическому развитию страны. В современном обществе для детей построили аттракционы, обустроили парки. Развитая культура для детей в стране отсутствовала на протяжении веков. Обходя билетную кассу мама увидела билеты в Дельфинарий и так как в Московском Дельфинарии сама никогда не была, то купила и туда два билета. Аня была в восторге от цирка, а еще больше от сказок в театре.

- Что же вы мне раньше сказок не показывали. Все только книжки, мультики, то Диснейленд. А они вон, где все и говорят по-настоящему. Маленькая девочка посмотрела на представление и не хотела уходить. Маме пришлось объяснить, что у сказочных героев масса дел и пообещала прийти вновь.

После представления в дельфинарии Вероника решила заехать на Динамо и заглянуть одним глазком как катаются дети на катке, заодно узнать с какого возраста идет набор. Когда мама с дочерью приехали было очень много народа. Набор детей заканчивался, на льду красовались девочки и мальчики на коньках. Аня сосредоточенно наблюдала за катающимися.

- Мамочка мне нужно сюда! И то платье как вон у той девочки.- восторженно заявила она, показывая в сторону выделяющейся девочки в голубом платье.

- Я бы тоже тебя с удовольствием сюда записала, но нам нужно в Японию возвращаться. - С завистью разглядывая каток неторопливо произнесла мала. «Папа судиться хочет. Мама должна ему денег заработать» продолжила она про себя. - …А потом Анечка это не только красиво. Фигурное катание очень тяжелый труд. Многочисленные тренировки. Чтобы хорошо кататься необходимо много тренироваться. Это тяжелейший физический труд, хотя и изумительно красивый.

- Я буду, буду тренироваться.

Всю дорогу домой Вероника думала и не знала, что делать. Дочь добавляла страданий.

- Мамочка, ты только мне платьице самое красивое и ботиночки те скользящие, а я уж постараюсь. - всю дорогу твердила она матери. Оставить дочь и лететь одной Веронике казалось невозможным. Ездить до Динамо тоже было далеко. Кто будет возить, когда все работают. Вероника так и вошла домой с сосредоточенно-страдальческим лицом.

- Ну, как дельфинарий? - спросила бабушка.

- Здорово!- выпалила Аня. - Если бы ты видела! Я теперь сказки буду в театре смотреть, а в Диснейленде они не разговаривают и не играют с нами. А еще я на коньках кататься хочу.

Бабушка услышав фигурное катание посмотрела на дочь и поняла, что та серьезно что-то обдумывает.

- На фигурное катание хочешь отдать? - спросила она.

- Я много чего хочу.

- Ну, и отдай.

- Как?

- Да, никак. Оставляй Аню нам. Мы будем возить.

- Вы будет возить? Вы работаете.

- Отец работает посменно.

- Далеко. Это во-первых. Во-вторых ее переодеть нужно, накормить. Это отцу будет тяжело. Он поиграть может, книжки почитать, а полностью за ребенком ухаживать он не привык и возраст у него не для выработки новых привычек. Ты работаешь.

- Оставь мне денег, я уйду с работы и сама буду возить.

- Ее на машине надо возить. Это же тренировки, физическая нагрузка. Далеко.

- Отец подстроит свой график работы, я уйду с работы и будем возить. Оставляй ребенка и нечего голову ломать.

Целый вечер Вероника ходила сама не своя. Ей хотелось обмануться, поверить словам матери, ради того, чтобы у дочери появилась возможность. Но она не верила. Мать всю жизнь не могла оторваться от своей работы и Вероника не верила, что она так просто все бросит. Все детство она запертая в комнате наблюдала за жизнью из окна, пока не подросла и научилась ездить сама. Если будет возить отец, то с ребенком могло что-нибудь случиться. Он не умел ни кормить, ни одевать детей. Когда он приходил с работы, внучка от него не отходила. Ужинала она с дедом. Если ей давали йогурт или кашу, а дед ел селедку с картошкой, тогда внучка желая быть с дедом заодно ела селедку, получалось что с йогуртом. Дед даже внимания не обращал, только радовался хорошему аппетиту. Вероника же впадала в ужас.

- Ну, что ты решила? - приступила мать через несколько минут к новой атаке.

- Мам, отец даже не замечает, что и с чем ребенок ест. Лишь бы ела. А ты сбросишь все заботы на него. Я не верю, что ты уйдешь с работы и будешь заниматься внучкой. Ты мной-то никогда не занималась, ни одной книжки не прочитала, не научила ничему. Отец читать и писать перед школой, а дальше государство воспитывало и образовывало.

- На государство теперь надежды нет. А внучкой я сама займусь, - упорно твердила мать. - У меня в молодости не было выбора, а теперь я с радостью займусь. Оставляй ребенка.

- Её нужно правильно одевать, чтобы она вдруг не заболела. Разгоряченную, после тренировки отец потащит ее на улицу и она стразу простудится. Или тортом с салом накормит. Он никогда такими вещами не занимался. У наших мужчин одна на всех вторая профессия - шофер, а не нянька.

- Я тебе сказала, что уйду и сама все буду делать. Оставляй ребенка. Я ради Ани на все готова. А ты поезжай, работай, разводись, устраивай свою жизнь по новой.

- Вот только жизнь по новой устраивать у меня время и осталось. Одна хочет в театр, другой суда. Хочется устроить все это где-нибудь в одном населенном пункте, пускай даже на монголо-китайской границе…

Когда вечером вернулся отец обсуждали все по новой втроем.

- Не волнуйся дочек, все сделаем. Тебя же мы вырастили.

- Меня государство вырастило. Никуда меня не возили и заниматься не давали. Когда я подросла я сама тайком везде записывалась и занималась, благо это было бесплатно... Нянечку нужно для Ани нанять! - вдруг осенило Веронику.

- Ну, уж нет. Эти прохвостки только денег хотят, а за детьми не смотрят.

- Не все же такие. Искать нужно, а искать времени нет.

Всю ночь Вероника думала, на что решиться. Ей очень хотелось, чтобы дочь ходила на фигурное катание, плавать, везде куда только было можно, чем терять время в детском саду. На следующее утро она все-таки опять поехала на Динамо. Все группы были почти набраны и ей удалось записать ребенка, сначала уговорив директора фигурного катка. Потом спросив, где можно купить коньки и форму поехала в ЦСКА и там приобрела необходимое. Проходя с дочерью мимо зала художественной гимнастики заглянули и туда. Здесь наоборот был недобор и тренер сама уговаривала записаться.

- Мамочка, давай, давай.

- Тебе во-он через того козла придется прыгать. По толстому канату лазить. В общем бегать, прыгать и скакать.

- Мамочка, я очень хочу прыгать через козла. Я буду, буду.

Под влиянием умоляющих глаз тренера и дочери мать записала дочь и на художественную гимнастику. Все в доме радовались тому, что Аня остается, кроме Вероники. Конечно, она радовалась, но при мысли, что ребенок останется без нее охватывала паника.

- А в бассейн не хочешь ее записать, - спросила мать. - Это рядом.

- Нет, хватит пока. Квартиру нужно поближе купить. Ребенок устанет от бесчисленных тренировок и мотаний. Господи! - внезапно воскликнула молодая мама, - А японский то как! Она же все забудет.

- Найдем учителя по-японскому.

- Нужна японка.

На следующий день Вероника поехала в японское общество и попросила принять дочь. Дети с мамами раз в неделю собирались в помещении японского общества. Так сказать детский сад с мамами раз в неделю. Но там ей отказали. Узнав, что будет приезжать не мама, а бабушка японские домохозяйки испугались лишних хлопот. Вероника сильно обиделась, но делать было нечего. Так как занятия уже начались, то она успела сама пару раз отвезти дочь на обе тренировки. После первого раза Аня радовалась и скакала вокруг матери, как будто и не тренировалась, Вероника же ехала выжатая как лимон. Аня и дома веселилась, висла у деда на шее. Когда ее уложили спать Вероника все с тем же вылинялым, вытянутым лицом спросила: - Ну, и как же вы собираетесь справляться, если я чуть не сдохла?

- Справимся, - в один голос утвердительно ответили отец и мать.

Глава 98

Вечером Вероника позвонила Свете, чтобы отвлечься и принять последнее решение. Та должна была быть в Москве со своими мальчишками.

- Что ж ты сразу не позвонила, зазналась совсем.- пожурила ее подруга.

- Света, я тут такого понаделала, что не знаю правильно или нет.

Вероника рассказала, что отдала дочь в две спортивные секции и возвращается в Токио одна.

- Так это же здорово. Если бы у меня была такая возможность я бы тоже отдала. А так мать старенькая, отца сама знаешь у меня не было. А потом меня тоже долгое время бабушка воспитывала. И ни одна, а две. Из Санкт-Петербурга бабушка приезжала и со мной сидела.

- Кстати, - вспомнила вдруг Вероника, - надеюсь ты квартиру не продала еще в Питере.

- Не продала, но придется. Если в Нью-Йорк переедем нам деньги понадобятся. Я и сама теперь в этом уверена.

- Света, вы же не все бросая хотите перебираться, а летите в связи с переводом на новую работу. Доход то у вас будет. Мало ли что. Оставь для детей. Квартиры только начинают дорожать. Ты отдашь сейчас за копейки, а через десять лет сможешь продать за деньги.

- Ну, пока Ёщи приглашение о переводе на работу не получит, я ничего делать не буду. Он так беспокоится. Лежит без движения и весь зеленый. Мне его жалко.

- На государственной службе с тремя детьми богачом себя не ощущает, вот и зеленеет. Пускай в бизнес идет, если может и разбогатеть мечтает.

- Ну, не знаю. Я ему верю. Мы с ним душевно поговорили перед отъездом. Он знает, что у меня мама больна, что у меня кроме него и детей никого нет. Я думаю он ради меня и детей старается.

- Зная такое количество обманутых и разочарованных русских баб и мужиков твой один на всех оказался душевный. Ладно, давай в Токио об этом поговорим. Мне кстати надо собственную квартиру покупать. Сейчас приеду и начну устраиваться на 24 часа работать, чтобы денег собрать. А между делом в суд бегать. Мой муж тоже денег хочет. Только не зеленеет и не краснеет от стыда…Я себя успокаиваю тем, что когда квартиру куплю сама буду Аней заниматься. Без этого нам даже жить негде…Не доверяю я своей матери. Деньги я ей все оставлю, но я не уверена, что она с работы уволится. Сегодня по крайней мере работала. И меня она никогда не воспитывала. Или орала или вообще в упор не замечала. То восторгалась со словами «моя дочь!», то еду спрячет и есть не даст.

- Ну, с внучкой она такого делать не будет. А ты действительно год потерпи, подкопишь денег и сама с Анютой займешься. Потом она подрастет опять работать устроишься, у тебя все всегда получается. Не боись. Мы еще только недели через две возвращаться будем, созвонимся. Наташа, кстати тебе тоже адвоката ищет, у них ведь крутые клиенты приходят, может она кого-нибудь адвоката тебе уже нашла. Сейчас у тебя с мамой как, отношения? Нормальные?

- Да, никак, она мне еще в первый день предложила убраться. В общем жилье надо свое приобретать. Иначе и самой-то вернуться некуда. Сейчас она безумно рада, что внучку себе отхватила. Зато через неделю будет звонить и попрекать. «Куда б ты без меня девалась. Если бы не я не было бы ни того, ни другого». И так пока хватит средств по телефону разговаривать.

- Годок потерпи и возьмешь все в свои руки. Успокойся.

- Кстати в японском обществе нас послали куда подальше.

- Почему? - невероятно удивилась Света.

- Потому что это жены представителей компаний. От важности видимо распирает. Хлопотно им видишь ли... Ой, Свет, как же у тебя ребята кричат, я даже сама себя не слышу. - Вдруг выпалила Вероника, заметив, что почти перешла на крик, чтобы докричаться до подруги.

- Да, мальчики резвятся. А если бы ты видела, что у меня дома творится. В принципе то же самое, что и в Токио. Поэтому я никого к себе нигде не приглашаю. Здесь тоже квартира маленькая, каждый друг у друга на голове, убираться нет смысла. Да, между прочим муж мой бывший объявлялся с сыном пообщаться. А если по существу, то так как он и остался тут прописан, то жить здесь собрался. Любимую женщину себе нашел и видишь ли жить им негде. А снимать дорого. Оставляй, говорит, Алексея, мы с Машей за ним присмотрим.

- Стратег!

- Ему видишь ли можно, раз он прописан.

- Не вздумай пускать.

- Не то, что пускать. Замки уже поменяла, ключи у соседки. Мы с ней подруги детства. Она, говорит, «не бойся не войдет». Если она говорит не войдет, можно успокоиться.

- Свет, если он не живет там полгода, по крайней мере раньше так было, его же выписать можно.

- Сейчас кажется не так-то просто выписать. Сама я в суд подать и ходить не могу, я большую часть времени в Японии нахожусь. Нужно адвоката нанимать и чтобы адвокат этим занимался. У меня пока денег на это тоже нет... Ой, орут, как сумасшедшие, - Идите в другую комнату и дайте поговорить.- прикрикнула на мальчишек Света.

- Надеюсь в наших супермаркетах они по полу не валяются. У нас сразу ругаться начнут. - Ну, ты мамаша! трали-вали, - передразнила Вероника.

- Ну, у нас еще приличных супермаркетов не так много и в них не так чисто и тесно для моих мальчиков. Универмаги в Японии получше. Так что они сами знаю, где им валяться, а где нет. Они чистоту и простор уважают. Женщины некоторое время сравнивали «там и здесь» что есть, чего нет, затем простились до встречи в Токио.

Вероника стала собираться в дорогу. Накупила шоколада, платков, янтарных ожерелий считая всех, начиная с членов кружка японской народной песни, соседей, вспоминая про телевидение, про Аделину, Линду и прочих. Внезапно ее осенило, что она забыла позвонить Нине.

- Мам! - позвала Вероника из комнаты. - А от Нины ничего не было. Не звонила?

- Звонила и приезжала один раз. У нее теперь квартира в Подмосковье своя. Но она была сама не своя. Внешне, правда, пыталась, чтобы незаметно было. Я спросила может, что случилось. Нет, говорит все нормально. Переночевала, набрала кучу лекарств, рецептов и смылась. Больше я ее не видела... Уж год, наверное прошел.

- А адрес, телефон ты ее записала?

- Да, нет ...Я думала опять что-нибудь понадобится и она сама приедет.

Вероника стала заказывать через телефонистку номер, который знала в ее родном городе Калужской области.

На другом конце провода услышала тихий голос и узнала мать Нины.

- Мария Михайловна, - от радости почти кричала Вероника, - это я Вероника, подруга Нины. Вы же меня помните.

- Помню, - все также безрадостно раздалось на другом конце провода.

- Как вы живы, здоровы? Как Нина?

- ...- мать Нины тихо дышала и молчала. Наконец трубку взял кто-то другой. Женщина слегка картавила и Вероника узнала старшую сестру Нины.

- Что случилось. Маме плохо?

- Нет Вероника. Маме уже лучше…Нины больше нет.

- Как нет.

- Выбросилась с пятнадцатого этажа год назад.

- Господи, - и слезы брызнули из глаз подруги, - как же это, за что?

- Сама говорят. Не знаю, нам сообщили, когда она уже в морге была. Мы же далеко от нее были. Больше ничего не знаем.

Понимая как тяжело родственникам что-либо говорить или объяснять Вероника попрощалась и положила трубку. Затем еще долго, сидела на одна на кухне изредка смахивая слезы. Ну, вот и брюнетка сломалась, - сказала Вероника матери. - Что же ты Нина такая умная, а не справилась. Разве можно себя жизни лишать? - никак не укладывалось в голове у подруги.

- Не знаю, - недоумевала мать Вероники. - Видно было, что у нее не ладится, но на самоубийцу она была не похожа. Да, вообще как всегда. Веселая, винца махнула, курила тут на кухне. Устроилась на какую-то базу работать или на склад. Любовник ей квартиру купил, но жениться якобы не мог. Зато гордилась, что он любит ее очень.

За несколько дней до вылета Вероника, перетаскивая дочь через многочисленные лужи на руках промочила ноги и простудилась. Пропал голос. У нее всегда садился голос при простуде. Боже мой у меня же в понедельник запись на радио, а у меня голоса нет,- шептала она и разводила руками. Мать напичкала ее таблетками. Дала целый пакет с собой и приказала молчать.

- Если пару дней помолчишь к понедельнику что-нибудь проквакается. - сказала она ей на прощанье.

В Шереметьево поехали провожать все вместе. Вероника даже если хотела что-то сказать, то все равно ничего не могла. Мать не скрывала своего ликования. Никаких споров, обсуждений, указаний. Средства есть и внучка тоже. Она до самого исчезновения из поля зрения гордо смотрела вслед дочери, как победительница.

Прилетев в аэропорт Нарита, Ахмат удивился, увидев Веронику одну. Та замахала руками, пытаясь дать понять, что сначала нужно сесть в машину. Там она достала лист бумаги и на хирогана написала, что у нее нет голоса. Затем продолжила описывать случившиеся события. Приехав домой она помылась и повалилась спать, потому что в самолете не спала ни минуты.

продолжение ...